ПАСПОРТНАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО КРЕПОСТНИЧЕСТВА (1/3)

10.02.2005
Boris Paleev, 2:5020/113.8888
Тема: ПАСПОРТНАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО КРЕПОСТНИЧЕСТВА (1/3)

Hello All!

http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1996/6/popov.html

Опубликовано в журнале: «Новый Мир» 1996, ь6 ПУБЛИКАЦИИ И СООБЩЕНИЯ

Валерий Попов

ПАСПОРТНАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО КРЕПОСТНИЧЕСТВА

Паспорт - вид, свидетельство, лист или письмо для проходу, проезду или проживания.

Вл. Даль.

1

27 декабря 1932 года в Москве председателем ЦИК СССР М. И. Калининым, председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым и секретарем ЦИК СССР А. С. Енукидзе было подписано постановление ь 57/1917 "Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов" 1.

Время выбиралось не случайно: сельское население было с корнем вырвано из родной почвы и рассеяно по стране. Миллионы "раскулаченных" и бежавших в страхе из деревни от "коллективизации" и непосильных хлебозаготовок людей надо было выявить, учесть, распределить на потоки в зависимости от "социального положения" и закрепить за государственными работами. Следовало умело воспользоваться плодами "победы", достигнутой в ходе "коренного перелома", закрепить это новое состояние - рассеивание людей, не дать им вернуться в родные места, закончить принудительное разделение российского общества на "чистых" и "нечистых". Теперь каждый человек должен был находиться под недреманным оком ОГПУ.

Положение о паспортах устанавливало, что "все граждане Союза ССР в возрасте от 16 лет, постоянно проживающие в городах, рабочих поселках, работающие на транспорте, в совхозах и на новостройках, обязаны иметь паспорта". Отныне вся территория страны и ее население делились на две неравные части: ту, где была введена паспортная система, и ту, где ее не существовало. В паспортизированных местностях паспорт являлся единственным документом, "удостоверяющим личность владельца". Все прежние удостоверения, ранее служившие видом на жительство, отменялись 2 . Вводилась обязательная прописка паспортов в органах милиции "не позднее 24 часов по прибытии на новое местожительство". Обязательной стала и выписка - для всех, кто выбывал "из пределов данного населенного пункта совсем или на срок более двух месяцев"; для всех, покидающих прежнее местожительство, обменивающих паспорта; заключенных; арестованных, содержащихся под стражей более двух месяцев.

Помимо кратких сведений о владельце (имя, отчество, фамилия, время и место рождения, национальность) в паспорте указывались: социальное положение (взамен чинов и званий Российской империи советский новояз устанавливал для людей следующие социальные ярлыки: "рабочий", "колхозник", "крестьянин-единоличник", "служащий", "учащийся", "писатель", "художник", "артист", "скульптор", "кустарь", "пенсионер", "иждивенец", "без определенных занятий"), постоянное местожительство и место работы, прохождение обязательной военной службы и перечень документов, на основании которых выдавался паспорт. Предприятия и учреждения должны были требовать от принимаемых на работу паспорта (или временные удостоверения), отмечая в них время зачисления в штат. Главному управлению рабоче-крестьянской милиции при ОГПУ СССР поручалось в десятидневный срок представить в Совнарком инструкцию о "проведении постановления" 3 . Минимальный срок подготовки инструкции, о котором говорится в постановлении, указывает: она была составлена и согласована во всех звеньях высшего партийно-государственного аппарата советской власти задолго до декабря 1932 года.

Большинство законодательных документов советской эпохи, регулировавших основные вопросы жизни людей, никогда полностью не обнародовались. Многочисленные указы Президиума Верховного Совета СССР и соответствующие им акты союзных республик, постановления Совнаркома и ЦК партии, циркуляры, директивы, приказы наркоматов (министерств), в том числе важнейших - внутренних дел, юстиции, финансов, заготовок, - имели грифы "Не для печати", "Не публиковать", "Не подлежит оглашению", "Секретно", "Совершенно секретно" и т. п. Законодательство имело как бы две стороны: одну, в которой открыто и гласно - "для народа" - определялась правовая норма. И вторую, секретную, которая была главной, ибо в ней всем государственным органам предписывалось, как именно следует понимать закон и практически проводить его в жизнь. Часто закон сознательно, как в приведенном нами постановлении от 27 декабря 1932 года, содержал одни общие положения, а его реализация, то есть практика применения, раскрывалась в секретных подзаконных актах, инструкциях, циркулярах, которые издавало заинтересованное ведомство. Поэтому постановление Совнаркома СССР ь 43 от 14 января 1933 года утверждало "Инструкцию о выдаче паспортов", которая имела два раздела - общий и секретный.

Первоначально предписывалось проведение паспортизации с обязательной пропиской в Москве, Ленинграде (включая стокилометровую полосу вокруг них), Харькове (включая пятидесятикилометровую полосу) в течение января - июня 1933 года. В том же году предполагалось закончить работу в остальных регионах страны, подпадавших под паспортизацию. Территории трех вышеназванных городов со сто-пятидесятикилометровыми полосами вокруг объявлялись режимными. Позже постановлением Совнаркома СССР ь 861 от 28 апреля 1933 года "О выдаче гражданам Союза ССР паспортов на территории СССР" к режимным были отнесены города Киев, Одесса, Минск, Ростов-на-Дону, Сталинград, Сталинск, Баку, Горький, Сормово, Магнитогорск, Челябинск, Грозный, Севастополь, Сталино, Пермь, Днепропетровск, Свердловск, Владивосток, Хабаровск, Никольско-Уссурийск, Спасск, Благовещенск, Анжеро-Судженск, Прокопьевск, Ленинск, а также населенные пункты в пределах стокилометровой западноевропейской пограничной полосы СССР. В этих местностях запрещалось выдавать паспорта и проживать лицам, в которых советская власть видела прямую или косвенную угрозу своему существованию. Эти люди под контролем органов милиции подлежали выдворению в другие местности страны в течение десяти дней, где им предоставлялось "право беспрепятственного проживания" с выдачей паспорта.

Секретный раздел вышеназванной инструкции 1933 года устанавливал ограничения на выдачу паспортов и прописку в режимных местностях для следующих групп граждан: "не занятых общественно-полезным трудом" на производстве, в учреждениях, школах (за исключением инвалидов и пенсионеров); убежавших из деревень ("сбежавших", по советской терминологии) " кулаков" и "раскулаченных", хотя бы они и "работали на предприятиях или состояли на службе в советских учреждениях"; "перебежчиков из-за границы", то есть самовольно перешедших границу СССР (кроме политэмигрантов, имеющих соответствующую справку от ЦК МОПРа); прибывших из других городов и сел страны после 1 января 1931 года "без приглашения на работу учреждением или предприятием, если они не имеют в настоящее время определенных занятий, или хотя и работают в учреждениях или предприятиях, но являются явными летунами (так именовались часто менявшие место работы в поисках лучшей жизни. - В. П.), или подвергались увольнению за дезорганизацию производства", то есть опять-таки тех, кто бежал из деревни до начала развертывания "сплошной коллективизации"; "лишенцев" - людей, лишенных советским законом избирательных прав, - тех же "кулаков", "использующих наемный труд", частных торговцев, священнослужителей; бывших заключенных и ссыльных, в том числе судимых даже за незначительные преступления (в постановлении от 14 января 1933 года приводился "не подлежащий оглашению" специальный перечень этих лиц); членов семей всех вышеперечисленных групп граждан 4.

Поскольку советское народное хозяйство не могло обойтись без специалистов, для последних делались исключения: им выдавались паспорта, если они могли представить "от этих предприятий и учреждений свидетельство об их полезной работе". Такие же исключения делались для "лишенцев", если они находились на иждивении у своих родственников, которые служили в Красной Армии (этих стариков и старух советская власть считала уже неопасными; кроме того, они представляли собой заложников на случай "нелояльного поведения" военнослужащих), а также для священнослужителей, "исполняющих функции по обслуживанию действующих храмов", иными словами, находящихся под полным контролем ОГПУ.

Первоначально исключения допускались и по отношению к тем не занятым "общественно-полезным трудом" и лишенным избирательных прав лицам, которые были уроженцами режимных местностей и постоянно там жили. Постановление Совнаркома СССР ь 440 от 16 марта 1935 года отменило такую временную "уступку" (ниже мы остановимся на этом подробнее).

Вновь прибывающим в режимные местности следовало для прописки кроме паспорта представлять справку о наличии жилплощади и документы, удостоверяющие цель приезда (приглашение на работу, договор о вербовке, справку правления колхоза об отпуске "в отход" и т. д.). Если размер площади, на которую собирался прописаться приезжающий, был меньше установленной санитарной нормы (в Москве, например, санитарная норма составляла 4 - 6 кв. м в общежитиях и 9 кв. м в государственных домах), то в прописке ему отказывали.

Итак, первоначально режимных местностей насчитывалось немного - дело новое, на все сразу у ОГПУ рук не хватало. Да и надо было дать людям привыкнуть к незнакомой крепостной привязке, направить стихийную миграцию в нужное власти русло.

К 1953 году режим распространился уже на 340 городов, местностей и железнодорожных узлов, на пограничную зону вдоль всей границы страны шириной от 15 до 200 километров, а на Дальнем Востоке - до 500 километров. При этом Закарпатская, Калининградская, Сахалинская области, Приморский и Хабаровский края, в том числе Камчатка, были полностью объявлены режимными местностями 5 . Чем быстрее рос город и больше возводилось в нем промышленных объектов, входивших в военно-промышленный комплекс, тем скорее осуществлялся его перевод в "режимный". Таким образом, с точки зрения свободы выбора местожительства в родной стране индустриализация вела к быстрому принудительному разделению всей территории на большие и малые "зоны". Режимные города, "очищенные" советской властью от всех нежелательных "элементов", давали своим жителям гарантированный заработок, но взамен требовали "ударного труда" и полной идеологической и поведенческой покорности. Так вырабатывался особый тип "городского человека" и "городской культуры", слабо связанный со своим историческим прошлым.

Эту страшную беду глубоко понял и правдиво описал еще в 1922 году - за десять лет до введения паспортной системы! - русский поэт Сергей Есенин: "Город, город, ты в схватке жестокой / Окрестил нас как падаль и мразь. / Стынет поле в тоске волоокой, / Телеграфными столбами давясь. / Жилист мускул у дьявольской выи, / И легка ей чугунная гать. / Ну, да что же? Ведь нам не впервые / И расшатываться и пропадать". Поэт дал исторически точную, предельно правдивую и религиозно осмысленную картину разорения земли русской, хотя большинство людей и сегодня, читая эти стихи, не склонны придавать серьезного значения пророческому предвидению - они рассматривают слова поэта как лирическую тоску по "уходящей деревне".

...В тех же целях проводилась "паспортизация на железнодорожном транспорте", которая осуществлялась в три этапа - с августа 1933 по февраль 1934 года. Первоначально паспортизация проводилась на Октябрьской, Мурманской, Западной, Юго-Западной, Екатерининской, Южных, Уссурийской и Забайкальской железных дорогах. Затем на Закавказской, Северо-Кавказской, Юго-Восточной, Пермской, Самаро-Златоустовской и Рязано-Уральской, в последнюю очередь - на Средне-Азиатской, Туркестано-Сибирской, Томской, Омской, Московско-Казанской, Северной и Московско-Курской дорогах. Серия секретных приказов ОГПУ ставила основной задачей при выдаче паспортов рабочим и служащим железнодорожного транспорта "тщательное выявление и точное установление их социального положения" 6 . Для этого предлагалось использовать не только материалы оперативного учета, которые велись на всех явных и тайных "врагов советской власти" в ОГПУ и милиции, но и данные, поступившие от добровольных помощников - политотделов, профсоюзных, партийных организаций и "отдельных лиц", то есть секретных осведомителей (в просторечии - стукачей). В результате принятых мер транспортные органы ОГПУ выявили и "отсеяли" (термин, используемый милицией) тех, чье положение определялось советской властью как социально чуждое и враждебное. Эта акция закрепляла разделение территории страны на "зоны".

Следующий этап паспортизации превращал территорию "вблизи железных дорог" в режимную. Приказом НКВД СССР ь 001519 от 27 декабря 1939 года, исполняющим очередное секретное постановление Совнаркома СССР, всем начальникам дорожно-транспортных отделов этого наркомата предписывалось "немедленно приступить к подготовке изъятия антисоветских и уголовных элементов, проживающих во временных жилых строениях вблизи железных дорог". Из всех этих строений (землянок, "шанхаек", "китаек", как они обозначались в приказе) в полосе двух километров от железных дорог люди выселялись, а сами строения сносились. На тридцати восьми железных дорогах СССР (без учета дорог Западной Украины и Белоруссии), включая 64 железнодорожных и 111 оборонно-хозяйственных узлов, закипела работа. "Операция" - именно так в приказе называлась эта акция - была проведена по отработанному сценарию: составлялись списки "на весь выявленный антисоветский и уголовный элемент" (с использованием следственных и архивных материалов и негласных допросов) и люди, ранее изгнанные из родных мест, но уцелевшие в ходе "строительства основ социализма", насильственно направлялись по решениям Особых совещаний в "отдаленные местности" и "исправительно-трудовые лагеря" 7 . Сносились как постройки железнодорожников, так и те, которые принадлежали людям, не работающим на транспорте. По свидетельству прокурора СССР В. Бочкова, "в Челябинске многие рабочие семьи живут под открытым небом, в сараях, сенях. За отсутствием определенного места жительства, дети остаются вне школ. Среди них начинаются заболевания. Некоторые из рабочих, оставшихся без крова, ходатайствуют перед администрацией своих предприятий об увольнении с тем, чтобы найти работу с жильем. Ходатайства их остаются в большинстве случаев без удовлетворения" 8 . Чтобы остановить стихийное бегство людей, Совнарком СССР разослал в союзные совнаркомы циркуляр, обязывающий городские и районные Советы совместно с директорами предприятий "немедленно обеспечить жилплощадью рабочих и служащих, выселенных из временных жилищ" 9 . Однако эти предписания оставались, как правило, на бумаге, да и не было у Советов в резерве необходимого жилого фонда...

Особенно унизительному закрепощению подвергались жители деревни, так как, согласно вышеуказанным постановлениям Совнаркома СССР ь 57/1917 от 27 декабря 1932 года и ь 861 от 28 апреля 1933 года, в сельских местностях паспорта выдавались только в совхозах и на территориях, объявленных "режимными". Остальные сельчане паспортов не получили. Оба предписания устанавливали длинную, сопряженную со многими трудностями процедуру получения паспортов для стремящихся покинуть деревню. Формально закон определял, что "в тех случаях, когда лица, проживающие в сельских местностях, выбывают на длительное или постоянное жительство в местности, где введена паспортная система, они получают паспорта в районных или городских управлениях рабоче-крестьянской милиции по месту своего прежнего жительства сроком на один год. По истечении годичного срока лица, приехавшие на постоянное жительство, получают по новому месту жительства паспорта на общих основаниях" (пункт 3-й постановления СНК СССР ь 861 от 28 апреля 1933 года). Фактически же все обстояло иначе. 17 марта 1933 года постановление ЦИК и Совнаркома СССР "О порядке отходничества из колхозов" обязывало правления колхозов "исключать из колхоза тех колхозников, которые самовольно, без зарегистрированного в правлении колхоза договора с хозорганами (так именовались представители администрации, которые от имени советских предприятий ездили по деревням и заключали договоры с колхозниками. - В. П.) бросают свое колхозное хозяйство" 10 . Необходимость иметь на руках договор перед выездом из деревни - первый серьезный барьер для отходников. Исключение из колхоза не могло сильно напугать или остановить крестьян, на собственной шкуре успевших узнать тяжесть колхозных работ, хлебозаготовки, оплату по трудодням, голод. Препятствие состояло в другом. 19 сентября 1934 года принимается закрытое постановление Совнаркома СССР ь 2193 "О прописке паспортов колхозников-отходников, поступающих на работу в предприятия без договоров с хозорганами". Традиционный термин "отходники" камуфлировал массовое бегство крестьян из колхозных "резерваций".

Постановление от 19 сентября 1934 года определяло, что в паспортизированных местностях предприятия могут принимать на работу колхозников, которые ушли в отход без зарегистрированного в правлении колхоза договора с хозорганами, "лишь при наличии у этих колхозников паспортов, полученных по прежнему местожительству, и справки правления колхоза о его согласии на отход колхозника". Проходили десятки лет, менялись инструкции и положения по паспортной работе, наркомы, а затем министры внутренних дел, диктаторы, бюрократы, но это решение - основа прикрепления крестьян к колхозным работам - сохраняло свою практическую силу 11.

Хотя октябрьское, 1953 года положение о паспортах узаконивало выдачу краткосрочных паспортов "отходникам" на "срок действия договора", колхозники хорошо понимали относительную ценность этих документов, рассматривая их как формальное разрешение на сезонные работы. Чтобы не связываться с милицией, они брали справки в правлении колхозов и сельсоветах. Но еще пять лет спустя после введения для колхозников так называемых краткосрочных паспортов МВД СССР отмечало в 1958 году многочисленные факты, "когда граждане, завербованные в сельской непаспортизированной местности на сезонные работы, не обеспечиваются краткосрочными паспортами" 12.

По мере того как крестьяне находили мельчайшие лазейки в паспортном законодательстве и пытались использовать их для бегства из деревни, правительство ужесточало закон. Циркуляр Главного управления милиции НКВД СССР ь 37 от 16 марта 1935 года, принятый в соответствии с постановлением Совнаркома СССР ь 302 от 27 февраля 1935 года, предписывал: "Лица, проживающие в сельской непаспортизированной местности, вне зависимости от того, куда они едут (даже если едут в непаспортизированную сельскую местность), - обязаны получать паспорта до выезда, по месту своего жительства сроком на один год" 13 . Власти, конечно, понимали, что крестьяне кочуют из села в село в поисках места, откуда легче убежать в город. Например, люди узнавали, что в Челябинске строится большой тракторный завод и, следовательно, в окрестных деревнях и районах будет проводиться усиленный оргнабор. И многие устремлялись в сельскую местность ближе к этому городу, чтобы попытать счастья.

Правда, Челябинск, как и другой город этой области - Магнитогорск, - относился к числу "режимных" и у людей с "социально чуждым" советской власти происхождением почти не было шансов там прописаться. Таким следовало искать место поглуше, ехать туда, где их никто не знал, и там пытаться получить новые документы, чтобы скрыть прошлое. В любом случае переезд на постоянное жительство из одной сельской местности в другую до марта 1935 года являлся как бы "легальным" способом бегства, не запрещенным законом.

Но после принятия вышеупомянутого циркуляра местные органы власти обязаны были удалять переселенцев, не имеющих паспортов, из деревни. Циркуляр не разъяснял, куда именно следовало отправлять беспаспортных беглецов, то есть предоставлял полную свободу действий для произвола местных властей .

Представим себе психологическое состояние человека, который подлежал "удалению". Вернуться в родное село - значит не только вновь тянуть опостылевшую колхозную лямку, но и лишить себя всяких, даже призрачных, надежд на покойную жизнь. Ведь сам факт бегства из колхоза вряд ли мог пройти не замеченным деревенским начальством. Значит, оставался один выход: бежать дальше, туда, где, как казалось, мышеловка еще не захлопнулась, где маячила хоть малейшая надежда. Поэтому истинный смысл циркуляра заключался в том, чтобы закрепить за крестьянами-беглецами, не имеющими паспортов, их "нелегальное положение" в любой точке СССР, превратить их в невольных преступников!

Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-20011130 * Origin: из-под древней стены ослепительный чиж (2:5020/113.8888)