Этого могла достичь и наша страна..

16.06.2003
Denis Khlustin, 2:5005/76.3
Тема: Этого могла достичь и наша страна..

Сегодня 16 июня 2003 г, понедельник www.politcom.ru

Александр Салицкий

»» ДЕHЬГИ ОТ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ, ИЛИ ФИНАHСОВАЯ СТАБИЛИЗАЦИЯ В КИТАЕ

Выражение "финансовая стабилизация" все чаще встречается в заголовках газет, на страницах правительственных документов и в научной литературе. Особенно это интересно сегодня, накануне апрельских дискуссий по важнейшим для России вопросам финансовой и бюджетной. Пока же как в СМИ, так и в экспертной среде преобладают пессимистические взгляды. Короткий очерк валютной и денежно-кредитной политики Китая, относительно недавно добившегося серьезных успехов, позволяет выявить еще одну модель финансовой стабилизации.

Урегулирование экономики Китая на рубеже 1980-90-х годов способствовало оздоровлению финансов страны и улучшению ее валютного положения. Руководство страны в этот период предпринимало энергичные и эффективные меры в борьбе с инфляцией, "перегревом экономики", против экономической преступности, распыления ресурсов и дезорганизации, усилившихся в 1987-1989 гг. На первый план вышли стабилизационные мероприятия, рецентрализация, наведение финансовой дисциплины, сокращение импорта и ликвидация почти трети внешнеторговых компаний. При этом замедление темпов экономического роста и очередное сокращение масштабов капитального строительства были признаны необходимой предпосылкой ликвидации образовавшихся диспропорций и разрывов в хозяйстве.

Новая валюта

В начале 1990-х годов существенно снизилась инфляция - главный враг реформаторов. Значительно упрочилось валютное положение страны.

Решением правительства с 1 января 1994 г.был введен единый курс. Он составил 8.7 юаня за 1 доллар. Формально получалось, что юань девальвирован с 5.8 до 8.7 единиц за доллар. 1 апреля 1994 г. было официально объявлено о создании единого межбанковского валютного рынка, заменившего прежние центры и пункты обмена валюты. На рынке сохранены были лишь некоторые ограничения. Финансово-кредитные учреждения с участием иностранного капитала по-прежнему могли вести операции с юанями только с особого разрешения. Торговля валютой между предприятиями была заменена на ведение сделок между банками по поручениям предприятий. Рынок валюты стал единым для всей страны.

Фактически уже в 1994 г. юани стали валютой, конвертируемой по текущим операциям, хотя некоторая разница в положении национальных предприятий и предприятий с иностранным капиталом при покупке и продаже юаней (валюты) сохранялась. Произошла унификация обменного курса национальной валюты, были выведены из обращения валютные сертификаты.

Среди важных следствий перечисленных выше мер особо отмечают усиление управления внешней задолженностью, а также введение системы статистической отчетности по платежному балансу.

В результате проведенных реформ к исходу 1996 г. в КНР сформировались и были воплощены в практику принципы валютного регулирования, принятые во многих странах. Финансовые структуры, участвующие в регулировании валютных операций должны утверждаться (лицензироваться) органами валютного контроля; хозяйственным структурам и физическим лицам запрещено участвовать в регулировании валютных операций.

Национальный банк Китая находится в подчинении Госсовета, который утверждает только изменение годового объема эмиссии, базовых процентных ставок и курса юаня. Остальные инструменты монетарной политики оставлены на усмотрение НБК: он определяет норму депозитов в резервном фонде банков, обеспечивает финансирование базовых кредитных ставок центрального банка, переучет векселей банковских структур, открывших счета в НБК, предоставление кредитов коммерческим банкам, ведение операций на открытом рынке с государственными ценными бумагами, а также иностранной валютой. НБК наделен правом осуществления контрольного надзора и регулирования финансовой сферы.

Подавление инфляции

В течение всего описанного периода (1993-1996 гг.) в КНР, велась беспощадная борьба с инфляцией, решающую роль в развитии которой сыграла реформа ценообразования, начатая в 1992 г., вылившаяся в освобождение цен и тарифов. К тому же уже к концу 1992 г. более чем в 400 уездах были отпущены цены на зерно. В 1993 г. индекс отпускных цен на средства производства вырос на 33.1%. Дальнейший отпуск цен на зерно и плохой урожай 1994 г. до предела обострили ситуацию в середине 1994 г.: рост цен на продовольствие (в годовом исчислении) составил 48.3% на зерно, 35.6% на мясо, птицу и яйца, 30.8% - на овощи. С этого момента и весь 1995 год правительство КНР осуществляло жесткий антиинфляционный курс, используя все имеющиеся ресурсы. При этом антиинфляционный пакет включал и микроуровень, а в целом преобладали административные рычаги .

Свой вклад в развитие инфляции внес и экспортный сектор. С 1993 г. в связи с дефицитом торгового баланса в КНР стала осуществляться система возврата налогов экспортерам. В течение 1994 г. экспортерам было возвращено 44.8 млрд. юаней (на 48% больше, чем в предшествовавшем году) . Не удивительно, что экспорт рос стремительными темпами, столь же бурным было и нарастание в объемах привлеченных прямых инвестиций. Все это сопровождалось приобретением центральным банком огромных объемов валюты. Растущее инфляционное давление на экономику власти пытались смягчался резким расширением продаж гособлигаций и эмиссией акций предприятий, достигавшей по самой распространенной категории "А" примерно 100-250 млрд. юаней в год1.

Вспышку инфляции удалось полностью погасить к 1996 г. Этот год считается в КНР и годом окончания "мягкой посадки" экономики, ознаменовавшим успешное завершение очередного цикла реформ и переход к периоду относительно стабильного развития. Прирост денежной массы (Мо) составил 35.3% в 1993 г., 24.3% в 1994 г. и 8.2% в 1995 г. Жесткая антиинфляционная политика этого периода (при такой эмиссии, правда, никак не назовешь жесткой денежно-кредитную политику), включавшая самые разнообразные меры (например, продажу начальству всех ступеней гособлигаций и личную ответственность мэров за цены на овощи, а губернаторов - за цены на зерно), повысив относительную цену юаня, снизила, в конце концов, и спрос на иностранную валюту, и темпы роста экспорта в 1996 г.

Занижен ли юань?

Поскольку в 1996 г. экономика Китая, как мы теперь знаем, явно вступила в длительную полосу стабильного развития, представляется важным остановиться на одном вопросе, имевшем непосредственное значение для стабилизации валютной ситуации в стране. Речь идет об уровне, на котором установился к тому времени курс национальной валюты.

Таблица 1

Некоторые показатели экономического развития КНР

Годы Годовые приросты потребительских цен, % Движение курса валюты, % Курс юаня к доллару США* 1979 2.0 +9.2 1.56 1980 6.0 +4.0 1.50 1981 2.4 -14.0 1.71 1982 1.9 -10.5 1.89 1983 1.5 -4.8 1.98 1984 2.8 -17.7 2.33 1985 8.8 -26.2 2.94 1986 6.0 -17.3 3.45 1987 7.3 -1.0 3.72 1988 18.6 0 3.72 1989 17.8 -1.0 3.77 1990 2.1 -27.1 4.78 1991 2.9 -11.3 5.32 1992 5.4 -3.6 5.51 1993 13.2 -4.5 5.76 1994 24.1 -49.7 8.62 1995 17.1 +3.1 8.35 1996 6.1 +0.5 8.31

* Среднегодовой официальный курс

Источник: Чжунго тунцзи няньцзянь - 1997 (Статистический ежегодник Китая - 1997). Пекин, 1997.

На основании данных таблицы 1 можно сделать несложный расчет. Потребительские цены в КНР в 1994 г. выросли по отношению к 1985 г. в 2.42 раза. Юань за этот же период обесценился в 2.93 раза. Выбрав в качестве точки отсчета следующий - 1995 год, мы получим куда меньший разрыв: цены выросли в 2.83 раза, курс валюты понизился в 2.84 раза. Поразительное совпадение: можно говорить о пропорциональном (почти до сотых!) росту инфляции снижении курса национальной валюты в течение значительной части периода.

В связи с этим вызывает сомнения широко распространенный теперь в научной литературе и прессе тезис о сознательном "занижении" Китаем валютного курса (столь же единодушно исследователи считали "завышенным" официальный курс юаня в 1981 г., когда, напомним, экспортеры уже продавали валюту государству по куда более высокой цене). Во всяком случае, с точки зрения покупательной способности иностранных валют в КНР за период 1985-1995 гг. практически не произошло сколько-нибудь существенных изменений. А курс "деревянных" китайских денег (в свое время "назначенный" для облегчения индустриализации) фактически скорректировался на основании всего лишь одного фактора - роста внутренних потребительских цен, хотя мотивы его изменения всякий раз (особенно в 1980-е годы) были обычно более тесно связаны с ухудшением платежного баланса. Если же взять за базу 1981 года курс юаня к доллару, по которому валюта реально покупалась государством (2.8:1), то получится, что юань даже относительно "подорожал" в том смысле, что ег о курс снизился в меньшей степени, чем покупательная способность за весь период 1981-1996 гг.

Вспомним историю: в 1952-1978 гг. потребительские цены в КНР повысились в полтора раза и еще на 2.8% в 1979-1980 гг. Курс же валюты за это время (официальный) повысился почти на 47%. "Рыночный" же курс (т.е. просто рассчитанный по издержкам экспортеров с 10-процентной прибылью) понизился в 1952-1980 гг. на 27%: опять-таки, понижение было меньшим, чем рост цен.

Проще говоря, в течение всего послевоенного периода обменный курс юаня снизился в меньшей степени, чем того требовало падение его внутренней покупательной способность. Получается, что не курс юаня занижен, а что в послевоенные годы были завышены курсы валют большинства стран мира. Т.е. китайская ценовая база - более правильная в политэкономическом отношении, ближе к реальной экономике, действительной, даже золотой цене денег, чем базы развитых стран. Перед нами валюта, не утратившая тесной связи с пятидесятыми годами прошлого века. В конце 1950 г. курс юаня к доллару составлял 3.2: 1, в мае 1951 г. - 2.2 1. Теперь - 8.2: 1. Получается, что доллар раздут примерно втрое вчетверо против исторически оправданной роли мировых денег. Эта величина, кстати, охватывает и большинство всем нам известных отклонений валютного курса от соотношения валют по паритету покупательной способности (ППС). Просто становится несколько яснее, что от чего оторвалось.

Наладив в годы реформ прямую (обратную) связь валютного курса с инфляцией, КНР стала привлекательна для покупателей и инвесторов из стран, где темпы инфляции опережали снижение курса валюты (большинство развитых стран). А поскольку такое явление имело место в очень широких масштабах, можно сказать, что Китай был одним из немногих мест на планете, где деньги нерезидентов не дешевели (чем вам не настоящая мировая валюта, валюта для других?). Не удивительно, что китайские цены стали весьма привлекательными (табл.2) и в немалой степени обеспечили внешнеэкономические успехи КНР, ставшие особенно наглядными в середине 1990-х годов. В гигантскую ценовую котловину китайского хозяйства продолжают стекаться и капиталы, и оставшиеся без работы в силиконовых долинах и на силиконовых островах программисты, и всякий прочий дельный народ, любящий азарт жизни и интересной деятельности.

Таблица 2.

Некоторые тарифы и цены в городах Азии, %

Электричество Бензин Аренда производственных Площадей Иокогама 100 100 100 Шэньчжэнь 75 52 2 Шанхай 50 41 2 Пекин 50 47 4 Бангкок 29 97 97 Куала-Лумпур 36 36 5 Джакарта 19 14 6

Цзин Бэй. Вступление Китая в ВТО и развитие его промышленности. Материалы российско-китайского симпозиума экономистов. М., июнь 2002. С.7.

Стабилизация навсегда?

В целом же стабилизация валютного положения страны в середине 1990-х годов отражала относительную сбалансированность общей экономической ситуации и означала, возможно, выправление диспропорций очень длительного - всего послевоенного периода.

Резко выросли валютные резервы, вполне приемлемыми оставались показатели внешней задолженности, благоприятной была и ее структура. Относительно скромными остаются размеры внутреннего государственного долга.

Необходимо заметить, что в первой половине 1990-х годов процентная ставка в Китае не стала инструментом рыночного макрорегулирования и устранения инвестиционных "перегревов" экономики, сколько-нибудь сопоставимым по своему значению с той ролью, которую она играет в развитых, новоиндустриальных и многих развивающихся или переходных странах. Как пишут китайские специалисты, в этой сфере "видимая рука" правительства играет неизмеримо более важную роль, чем движение рыночных сил.. Это, впрочем, не означает того, что правительство не учитывает в той или иной мере рыночные законы.

Стабилизация хозяйственного, внешнеэкономического и валютного положения Китая в середине 1990-х годов одним из своих следствий имела продолжение либерализации и повышение открытости экономики. Уже в 1996 г. КНР, в частности, пошла на селективный допуск зарубежных финансовых институтов к операциям в местной валюте. Всякий раз, впрочем, оговаривался экспериментальный характер соответствующих решений, и подчеркивалось отсутствие условий для осуществления такого рода акции во всекитайском или даже укрупненном региональном масштабе.

Способность Китая противостоять давлению финансового кризиса в Азии подтвердила стратегическую правильность избранного курса: постепенного и дозированного перехода к финансовой открытости страны, сохранения жесткого контроля над валютными операциями, связанными с движением капиталов, и особо осторожного отношения к портфельным инвестициям. В то же время азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. и связанные с ним опасности вынудили китайское руководство в 1998 г. несколько ужесточить валютное регулирование. Новое осмысление проблем валютной политики, с одной стороны, учитывало преимущества участия в международном разделении труда, а с другой - ориентировалось на ограничение негативного воздействия мирового рынка. Предотвращение оттока инвестиционных ресурсов, селективная защита национального производителя, банкира, страховщика и экспортера от международной конкуренции стали лейтмотивом китайской политики и в период непосредственной подготовки к вступлению в ВТО (1999-2001 гг.).

Таблица 3.

Некоторые показатели хозяйственной динамики КНР (%)

1998 1999 2000 2001 Прирост ВВП 7.8 7.1 8.0 7.3 Прирост экспорта 0.5 6.1 27.8 6.8 ИВС* 74 94 89 103

*Индекс вклада внутреннего спроса в рост ВВП

При этом следует заметить, что сохранение высоких темпов роста экономики в Китае наблюдается решительно при любых состояниях мировой конъюнктуры, а значение внешних факторов для состояния внутреннего спроса невелико (табл.3). Китай зависит от своего экспорта неизмеримо меньше, чем другие страны.

Все важнейшие после 1996 г. события: шесть лет без инфляции при стабильном валютном курсе, возвращение Гонконга, вступление в ВТО и допуск (как всегда постепенный) зарубежных финансовых структур на свой рынок, и такие "мелочи", как реализация в вялой мировой экономике в 2002 г. объема экспорта, на 22% превысившего уровень предыдущего года, были уже, как говорится, делом техники . Что же полезного для России можно извлечь из представленного выше очерка? Можно, скажем, предположить, что "мягкая посадка" китайской экономики, завершившаяся в 1996 г. и открывшая дорогу к перечисленным и многим будущим успехам, была результатом исключительно точных расчетов китайских финансистов2. Но можно поставить вопрос и по-другому: взаимодействие мирового хозяйства, значительная часть которого была раздута дурными спекуляциями, с крупнейшей страной мира, аккуратно выходившей из полуизоляции, закономерно привело к реставрации именно в ней здоровых полноценных денег, цена которых тесно связана с реальной, конкретной экономикой. Как бы стихийно, по еще не познанным до конца законам, восстановился своеобразный "золотой стандарт без золота", нечто, напоминающее отвергнутое в конце 1980-х годов предложение Рональда Маккиннона по реформе мировых финансов3 и многие современные предложения на ту же тему. Это нечто живет по соседству и хитро нам подмигивает, помахивая стоюаневой купюрой с портретом Мао Цзэдуна и серьезными шансами на ревальвацию, о которой КНР уже чуть не на коленях просят чиновники из МВФ. А министр финансов Японии на недавнем саммите G-7 даже позволил себе потребовать изменения валютной системы в Китае, поскольку его дешевый экспорт увеличивает "дефляционные" риски во всем мире.

В тот момент биржевой индекс в Японии лежал на отметке 20-летней давности.

Своей политикой Китай в определенном смысле разрушил и некоторые другие привычные представления об участии в мировом хозяйстве. Эта страна практически показала возможность роста самообеспечения (в том числе валютно-финансового) параллельно с усилением участия в глобальной экономике и повышением качества такого участия. Можно сделать вывод, что при китайских масштабах нет больших противоречий между завершением комплексной, полноотраслевой индустриализации и модернизации, с одной стороны, и использованием на внешнем рынке сравнительных преимуществ в ряде отраслей - с другой.

В китайской экономике видна свежая прочность, историческая основательность и даже моральное здоровье. Законом установлено, что коммерческим банкам (да и не только им) запрещается участвовать в конкуренции с нарушением нравственных норм или наносить ущерб государству или его интересам. Можно вспомнить и предложение директора Института количественных экономических исследований АОН КНР Ли Цзинвэня "забрать деньги у детей и оставить им современную инфраструктуру". Под деньгами детей известным ученым понимаются трудовые накопления их родителей, достигшие, как минимум, 8 триллионов юаней . Кстати говоря, рядом с этой суммой все долги китайских предприятий и банков кажутся величиной достаточно скромной. Говоря о перспективах финансового положения КНР, вероятно, следует заметить, что экономика страны находится в весьма благоприятной фазе развития, денежные потоки в ней еще не оторвались от реальной экономики настолько, насколько это произошло в глобальных финансах, вызывая закономерную тревогу многих западных экономистов.4 Возможно, что преимущество такого положения китайское руководство постарается сохранить на продолжительный исторический срок.

Из приведенных выше размышлений, как нам представляется, следуют некоторые практические выводы. Во-первых, они касаются методов определения оптимального для хозяйства валютного курса. Китайцы, как было показано, не усложняли дело: они просто регулировали курс в соответствии с уровнем инфляции и состоянием платежного баланса, не принимая во внимание никакие валюты, кроме ведущей. Точно так же они игнорировали "свободную игру рыночных сил" при определении валютного курса и процентной ставки. Такой подход не помешал соединить оба вида регулирования в рычаг динамичных темпов роста, высокой ценовой конкурентоспособности и поощрения бережливости.

Во-вторых, понятно, что надо всемерно расширять взаимодействие России с соседним континентом здоровой экономики и конкуренции. Поторопиться стать Канадой при новом мировом лидере не только благоразумно, но и вполне почетно. При этом нет никакого противоречия между таким сотрудничеством и нормальным взаимодействием с Западом и США, если соблюдать санитарные нормы и не стремиться всеми силами подхватить все имеющиеся там валютно-денежные болезни.

Есть даже теоретическая возможность осуществить мечту Ф.Рузвельта, развернув большой и дружный треугольник США - Россия - Китай на решительное благоустройство планеты. Капитал, земля и труд присутствуют в треугольнике в избытке. Европу же пока лучше рассматривать в качестве рынка сбыта, в том числе совместно с китайцами сделанного продукта. И курс евро к этому будет все более располагать.

В-третьих, нашим любителям офшоров можно (не бесплатно!) доходчиво объяснить, почему они там сидят на пороховой бочке, а в Китае их деньги будут целее. Еще целее они будут в долгосрочных (стратегических) программах сотрудничества России с этой страной.

В-четвертых, возникает резонный вопрос о теоретической состоятельности многих международных институтов и некоторых направлений их деятельности. Взять ту же ВТО. Как можно, к примеру, проводить антидемпинговые расследования из стран, которые испортили мировые деньги и оторвали уровень цен в своих экономиках от реальной базы?

В-пятых, при поисках новой мировой валюты, похоже, уже ничего не надо изобретать.

»» Александр Салицкий -- доктор экономических наук, »» ведущий научный сотрудник ИМЭМО и Института востоковедения РАH

1. Акции китайских предприятий, котируемые в юанях, и разрешенные для приобретения только резидентами. Категория "В" (выпускаются с 1992 г.) номинирована в валюте, эти акции продавалась до февраля 2001 г. только за валюту и только нерезидентам.

2. По крайней мере они считали не так, как Е.Гайдар, пообещавший осенью 1991 г. за год отогнать восьмидесятирублевый "грин" на сорокарублевую отметку. Через год получилось 400 рублей за доллар. Ошибся всего на нолик. Этот нолик не помешал энергичному Б.Немцову сравнить китайских реформаторов с Е.Гайдаром.

3. Подробнее см.: Платонова И.Н. Валютное регулирование в современной мировой экономике. М.: ФА, 1999. С.78-79.

4. В КНР часто цитируют старые и новые работы Сьюзан Стрэйндж (Susan Strange): Casino Capitalism. N.Y.: Basil Blackwell, 1986; Protectionism and World Politics// International Organization. Spring 1985. P. 233-260; Mad Money. When Markets Outgrow Governments. N.Y.: Ann Arbor, 1998. Она вплотную подошла к мысли о той абсурдной ошибке, которую совершило человечество с экономикой, начав в 70-е годы страховать деньги. Капиталисты в итоге раскололись на миллионеров и миллиардеров, настоящих предпринимателей и явных паразитов. Хеджирование и прочие инструменты в результате привели к нынешнему расколу ценовой базы мирового хозяйства, его фрагментации, пузырям и пр. Об угрозе диривативов предупреждал недавно и такой авторитет в сфере производных инструментов как Уоррен Баффетт.

--- GoldED+/W32 1.1.5 * Origin: (2:5005/76.3)