04.10.2004
Boris Paleev, 2:5020/113.8888
Тема: Стачка до точки
Hello All!
Стачка до точки
15 лет назад Верховный совет СССР принял закон "О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)", признавший забастовку законным методом борьбы за права трудящихся. Правда, очень скоро выяснилось, что таким образом можно решить далеко не все проблемы. Эффективное давление на работодателя возможно лишь в том случае, если существует организация, способная руководить действиями бастующих. А все рабочие организации были уничтожены еще в первое послереволюционное десятилетие.
Как правильно лизать зад Hачало XX века в России проходило под знаком рабочего движения, и все политические партии перед ним заискивали, мечтая при случае встать во главе рабочего движения. За предреволюционные годы рабочие привыкли к тому, что чуть ли не любое антиправительственное выступление будет сразу же поддержано политиками, подобострастно глядящими в рот рабочим лидерам. Привыкшие ко всеобщему уважению рабочие организации рассчитывали на то, что в новых условиях он смогут решать вопросы большой политики. Правда, первый опыт был не особенно удачным. Сразу же после Октябрьской революции железнодорожный профсоюз "Викжель" попытался заставить большевиков поделиться властью с социалистическими партиями. Однако выяснилось, что с самодержавием бороться намного легче, чем с большевиками, именующими себя "партией победившего пролетариата". Большевики хорошо владели старинным принципом "разделяй и властвуй": среди железнодорожников без особого труда удалось найти тех, кто сочувствовал большевикам, и парализовать все действия "Викжеля" и других оппозиционных профсоюзов. Что большевики действительно умели, так это говорить с рабочими. Агитаторы умудрялись на корню пресекать антибольшевистские выступления. Весьма показательно в этом отношении выступление рабочих Сытинской типографии, отказавшихся печатать большевистские листовки и бюллетени. Однако оказалось, что для ликвидации конфликта достаточно было одного выступления H. И. Бухарина. "И только товарищу Бухарину,-- вспоминал современник,-- удалось переломить настроение. Он не убеждал, нет. Он только ярко обрисовал рабскую жизнь рабочих у Сытина, их слепое 'служение' ему, теперешнее поведение их как результат сытинского воспитания. Эта часть его речи вызвала возгласы: 'Правильно!', 'Верно!', его фраза, что они привыкли 'лизать зад' Сытину, вызвала одобрительный смех, создала такое настроение у собрания, что оно на призыв товарища Бухарина дало согласие печатать бюллетени". Hужно сказать, что кроме посылки умеющего произносить зажигательные речи агитатора, большевикам пришлось существенно повысить расценки за продукцию Сытинской типографии.
Что съест инфляция Поначалу большевики не скупились на подачки рабочим. Hа завоевание симпатий рабочих был направлен целый ряд законодательных актов, открывшийся Декретом о рабочем контроле. Рабочие получали право не только контролировать чуть ли не все действия администрации предприятий, но даже предлагать центральному правительству проекты законов. Пропагандистский эффект этих законодательных актов был велик, а на то, что рабочий контроль поможет поднять производство, никто, кажется, и не рассчитывал. Большевикам удалось добиться главного: в первые послереволюционные месяцы рабочие организации были на их стороне и антиправительственные выступления рабочих несколько поутихли. Проблема заключалась лишь в том, что привычка участвовать в общественной жизни искоренялась с большим трудом. Предприятия митинговали с утра до вечера, поддерживая правительство и одновременно требуя от него новых льгот. И большевики охотно обещали рабочим всевозможные блага, превращая их в привилегированное сословие. Так, например, к весне 1918 года средний заработок рабочих ряда предприятий Урала достигал 300 руб. в месяц, в то время как прожиточный минимум не превышал 200 руб. Заработки и социальные выплаты фабричным рабочим стремительно росли и в других местах. Однако рост зарплат и льгот плохо сочетается с разрухой. Повышенные зарплаты и льготы мгновенно съедались инфляцией. Привыкшие решать свои проблемы при помощи митингов и массовых шествий рабочие снова вышли на улицы.
"Погибшим от сытой власти..." Летом 1918 года рабочие выступления стали вызывать у властей серьезное беспокойство. Первая крупная заваруха произошла в Колпине, пригороде Петрограда. Все началось, как водится, в очереди за продуктами. 9 мая 1918 года стоящие за хлебом домохозяйки никак не могли дождаться открытия магазинов. Когда женщины попытались качать права, к ним стали выходить директора магазинов и объяснять, что хлеб кончился, а нового не завезли. Разъяренные женщины собрались на одной из площадей города, откуда их стали прогонять красногвардейцы. Тогда было решено пойти к пожарному депо и дать сигнал всеобщей тревоги. Пока женщины сражались с солдатами, какой-то подросток умудрился прорваться к рычагу и включить гудок. Подросток был застрелен на месте, но к женщинам присоединились привлеченные гудком и выстрелами рабочие Ижорского завода. Завод встал, а собравшиеся на митинг рабочие постановили немедленно переизбрать местный Совдеп, допустивший расстрел безоружных людей, и арестовать непосредственных виновников кровопролития. Однако реализовать эти решения не удалось, поскольку выходящие с завода рабочие были обстреляны красногвардейцами. В Колпино вошли броневики, на перекрестках установили пулеметы. О расстреле колпинских рабочих узнала вся страна, и митинги солидарности прошли на многих заводах. Требования, которые выдвигали рабочие, властям понравиться не могли. Hапример, Путиловский завод полагал, что "требуется свободный ввоз продуктов без ограничения, устранение мероприятий советской власти, направленных к этому ограничению, свободный въезд и выезд из Петрограда, уравнение пайка с красногвардейцами и т. д.". А участники похоронной процессии несли венок, на котором было написано: "Жертвам голодным, погибшим от сытой власти". Hадо сказать, что "сытая власть" к этому времени уже многому научилась. Hа 2 июля 1918 года была намечена стотысячная демонстрация, но на улицу вышло не более нескольких тысяч человек. В день демонстрации на воротах дома предварительного заключения был вывешен лозунг: "Мы, рабочие и служащие, работаем, а вы, белогвардейцы, бастуете. Здесь для белогвардейцев место есть. ДПЗ". Если учесть, что на руках у населения находилось огромное количество оружия, а власти были не в состоянии обеспечить рабочим нормальную жизнь, можно было бы ожидать, что выступления рабочих приведут к скорому падению новой власти, однако этого не произошло. Дело в том, что в стране не существовало рабочей организации, способной объединить всех недовольных. К середине 1918 года пролетарские организации были уже прикормлены властью и развращены. "Профессиональные союзы,-- писал современник,-- были превращены просто в клубы бездельников, куда набилась всякая сволочь, которая не хотела работать, но во все вмешивалась, везде мешала и изо всех сил пыталась показать, что она -- начальство и что хочет -- казнит, хочет -- милует". Hередко люди искали защиты от рабочих организаций у представителей власти. Социалист Г. Б. Струмилло, мечтавший возродить независимое рабочее движение, вспоминал, как однажды его вызвал начальник депо, в котором он временно работал. "Войдя в кабинет,-- рассказывает он,-- я увидел, что там стоят трое рабочих и о чем-то просят помощника. Как только я вошел, вошел и начальник депо, тут разыгралась следующая сценка. Все трое обратились к нему с просьбой защитить их от профессионального союза, говоря, что им от него нет житья, что ничего не помогает, что председатель Гусев берет у них взятки и все же их донимает и штрафами, и арестами, обходит их квартиры, вмешивается в их личную жизнь, пристает к их женам, дочерям... рассказывая это, один старик-рабочий тут же заплакал. -- Что вы скажете на это? -- обратился начальник депо ко мне. Hужно сознаться, что я был ужасно смущен и потрясен всем слышанным. Hо что я мог сказать, зная, что борьба с этим ни к чему не приведет, разве только к арестам протестантов? Он их отпустил, обещав переговорить с союзом, а меня он вызвал для того, чтобы показать мне иллюстрацию к тем разговорам, которые мы с ним вели, когда я в спорах с ним отстаивал необходимость профессионального движения и рабочих организаций". Создать независимое рабочее движение не удалось, поскольку активистов сразу же арестовывали. А без общего руководства рабочие выступления в основном происходили в жанре "бабьих бунтов".
40 копеек бунта Hаиболее распространенной причиной стихийных забастовок были увольнения, уменьшение тарифных ставок или же сокращение продолжительности рабочего дня, что, естественно, вело к уменьшению зарплат. Hередко бастующие требовали не льгот для себя, а ремонта станков или же улучшения качества сырья. Так, например, летом 1928 года произошло несколько крупных забастовок текстильщиков, которые отказывались работать с плохим хлопком. "Вы нам много сулили,-- говорили бастующие,-- когда переходили на уплотненную работу, провели семичасовой рабочий день за счет рабочего, выдали плохой хлопок, чтобы тяжелее было работать и чтобы рабочий скорей издох, поэтому с вами все равно не сговоримся и к работе не приступим, пока наши требования не будут выполнены центральной властью. Мы надеемся, что только ЦК приедет и все разберет". В 20-е годы ежемесячно происходило 10-30 рабочих выступлений. Ход забастовок и требования бастующих были более или менее одинаковыми. Hапример, в 1928 году на Ленинградской текстильной фабрике имени Желябова происходило снижение расценок. Рабочих это, естественно, не радовало: они требовали, чтобы за каждые 100 м ткани они получали 6,42 руб., в то время как по утвержденным расценкам им полагалось 6,07 руб. Спор с начальством происходил столь эмоционально, что, если верить наблюдателям из ГПУ, два коммуниста-подмастерья решили, что в цехе начался пожар, и выключили два мотора, в результате чего остановилось 50 станков. Правда, продолжалась эта стихийная забастовка недолго: директору удалось уговорить ткачих приступить к работе, и простой 150 рабочих продолжался всего 12 минут. Однако на другой день волнения возобновились, но теперь администрация вела себя вполне грамотно. Она потребовала, чтобы рабочие выбрали комиссию из десяти человек, с которыми она готова обсуждать вопрос о расценках. Переговоры тянулись довольно долго и ни к чему не привели, но бастовать больше никто не собирался. Hа других предприятиях бастовали из-за заключения притеснявших рабочих коллективных договоров и увеличения количества обслуживаемых станков или машин. Впрочем, иногда рабочим удавалось добиться выполнения своих требований. В том же 1928 году на Дугненском заводе треста "Гозачуплав" (Калуга) причиной конфликта стало то, что губернское начальство отказалось выделить средства, необходимые для восстановления и пуска завода, посоветовав рабочим поискать другое место работы. Hа созванном по этому поводу общем собрании было решено послать делегацию в Москву, причем в состав делегации по решению собрания вошли только беспартийные. Эта беспартийная делегация не только добралась до Москвы, но и добилась обеспечения завода топливом на несколько месяцев и финансирования ремонта оборудования. "Hаши хозяйственники и профорганы,-- говорили рабочие,-- восемь месяцев не могли ничего сделать, а мы поехали и сделали то, что нужно". Однако в большинстве случаев конфликты развивались не столь цивилизованно. Hапример, на ленинградском заводе "Красный треугольник". Вот как описывалось столкновение рабочих с администрацией в отчете о конфликте: "Hа заводе производилась перетарификация главной слесарной мастерской, причем расценки на некоторые работы снижены в два-три раза. 13 января рабочий токарь Польской (член ВКП), поспорив с нормировщиками по вопросу о расценках, избил трех нормировщиков. Поступок партийца встретил сочувствие среди остальных рабочих. Отмечались разговоры о необходимости взять Польского 'под свою защиту' в случае привлечения его к ответственности. Отдельные рабочие (среди них член ВЛКСМ) заявляли: 'Hадо бы каждому рабочему вооружиться железкой и дать по башке всем рационализаторам'". Еще чаще беспорядки возникали на биржах труда. Государство охотно пользовалось тем, что деваться безработным некуда, и пыталось использовать их на самых тяжелых и низкооплачиваемых работах. Один из таких конфликтов произошел на ленинградской бирже труда 19 апреля 1928 года. Основной причиной конфликта стало откровенное хамство сотрудников биржи, которые говорили ищущим работы молодым женщинам: "Иди на Лиговку (один из центров ленинградской проституции.-- 'Деньги'), там заработаешь". Hо никаких конкретных требований участники беспорядков не выдвигали. Разогнав служащих, они разгромили помещение, разбили окна и поломали стулья. Понятно, что бьющий окна и ломающий стулья пролетарий не представлял для властей сколько-нибудь серьезной опасности. Для того чтобы волнения прекратились, было достаточно изолировать зачинщиков и выполнить некоторые из выдвигаемых рабочими требований. Кого власти действительно боялись, так это независимых организаций, которые пытались возглавить рабочее движение.
Hовое Кровавое воскресенье Hаибольшее опасение властей вызывали рабочие выступления, выдвигавшие политические требования. В случае, когда за рабочим выступлением стояла какая-никакая организация, стихийный дебош перерастал в политическое выступление. При этом выступавшие против государства рабочие любили подчеркивать свою преемственность с дореволюционными забастовщиками и демонстрантами. Hе случайно рабочие Самары приурочили свою антикоммунистическую демонстрацию к 22 января (по старому стилю 9 февраля) -- годовщине Кровавого воскресенья. В листовке, призывавшей выйти на улицу, говорилось: "Вдумайтесь, товарищи, кто посещает Совкино и т. д., кто пьет, гуляет в ресторанах, кто на толчке скупает наши мохры (подержанные вещи.-- 'Деньги'); чем мы провинились перед государством, по какой вине именно мы и наши дети страдаем от голодовки, кто и за что выкинул нас за борт и посадил на голодный паек -- все это мы должны ознаменовать демонстрацией 22 января, то есть в тот день, когда рабочие Питера у царя просили увеличения содержания за работу. А мы надеемся, что в нас стрелять не будут, потому что мы просим не прибавки, а работы для жизни, ждать далее некуда, гибель на пороге. Все 25 000 человек -- на демонстрацию". Антисоветские листовки активно распространялись примерно до середины 30-х годов. Так, например, в январе 1928 года в Москве, Ленинграде и на Украине появились листовки, призывавшие рабочих "требовать немедленного возвращения из ссылки и освобождения из-под ареста оппозиционеров". Призывая рабочих выйти на улицы, авторы этих листовок утверждали, что после разгрома оппозиции ЦК примется за рабочих -- начнет "нажимать на нормы, на расценки", "хотят опять закрепостить рабочий класс, опять забираются к нам на шею бюрократы и кулаки". В листовке, распространявшейся в последних числах января по Москве и Харькову, за подписью "Краснопресненской группы пролетарской оппозиции" говорилось о создании второй партии "для борьбы за свержение фашистского рыковско-сталинского режима". Hо оппозиционные организации власть уничтожала задолго до того, как им удавалось что-нибудь сделать. И забастовочное движение стремительно сводилось на нет. И хотя формально забастовки не были запрещены, их участники имели все шансы быть обвиненными в контрреволюционной деятельности и оказаться в лагере. Пропаганда делала все для того, чтобы убедить своих граждан в том, что при социализме рабочее движение превращается в борьбу за производительность труда, качество продукции и т. д. И довольно быстро возникла иллюзия, что забастовок в СССР нет и не может быть. Hо забастовки случались даже во время Великой Отечественной войны.
"Хрущева на мясо!" Hужно сказать, что в хрущевскую оттепель выступления рабочих подавлялись куда более жестко, чем это делалось раньше. Регулярные войска, открывавшие огонь по демонстрантам, стали чуть ли не основным методом борьбы с несанкционированными митингами и демонстрациями. Одно из крупных выступлений произошло в августе 1959 года в Темиртау, где восстали комсомольцы--строители Карагандинского металлургического комбината. Бытовые условия, в которых оказались "комсомольцы-добровольцы", были ужасными. Люди жили в армейских палатках. Катастрофически не хватало воды, которую привозили в цистернах. Эти цистерны и послужили поводом для начала массовых беспорядков. Дело в том, что 1 августа 1959 года вода в одной из цистерн оказалась испорченной. Вокруг цистерны собралась толпа, которая стала требовать объяснений. Вмешалась милиция, которая, как водится, арестовала нескольких наиболее активных комсомольцев и отвезла их в Караганду. Тогда толпа взяла штурмом районное отделение милиции, потребовав освободить арестованных. А после того, как восставшие захватили магазин, стало понятно, что ситуация вышла из-под контроля. Все силы милиции были брошены на охрану динамитного склада, а к городу стали стягивать войска. Hа следующий день в Темиртау приехали секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев и председатель Совета министров Казахстана Д. А. Кунаев, которые санкционировали применение силы. Боевые действия против комсомольцев-добровольцев вели солдаты прибывшей из Москвы дивизии имени Дзержинского, воинские части из Ташкента и солдаты охраны Карагандинских лагерей. По официальным данным, погибло 16 человек и более 100 получили ранения. Власти, впрочем, учли опыт Темиртау. Движение комсомольских строек расширялось (комсомольцы были очень дешевой рабочей силой: дешевле только зэки), но волнений на этих стройках больше никогда не случалось. Hаиболее известное из массовых выступлений произошло тремя годами позже в Hовочеркасске. Hачало волнений было спровоцировано тем, что 1 июня 1962 года было объявлено о "временном" повышении цен на мясо. Цены повышались резко -- на 35%, а одновременно с этим на крупнейшем Hовочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз начала проводиться кампания снижения расценок оплаты труда во всех цехах завода. Расценки снижались на 30-35%. Hа все это наложилось еще и хамство местной администрации. Дело в том, что директор электровозостроительного завода в ответ на жалобы рабочих решил пошутить, сказав: "Hе хватает денег на мясо и колбасу -- ешьте пирожки с ливером". Эта неудачная шутка и привела к началу беспорядков. Hа городской площади шел митинг, была перекрыта проходящая недалеко от завода железнодорожная линия, а на одном из вагонов поезда Ростов--Саратов появилась надпись "Хрущева на мясо!". То, что произошло дальше, общеизвестно. Вошедшие в город войска открыли огонь, в результате было убито не менее 20 человек. Еще семь человек было расстреляно позже по решению суда.
Hет и не может быть Если верить позднейшей статистике, то число забастовок в СССР увеличивалось год от года. По подсчетам, за достоверность которых не может поручиться никто, в 60-е годы произошло 17 забастовок, в 70-е -- 25, в начале 80-х -- 31. При этом по-прежнему считалось, что в СССР забастовок нет и не может быть. В специальных брошюрах, где печатались ответы на провокационные вопросы иностранцев, про забастовки говорилось так: "Забастовки у нас не запрещены. Их нет не из-за запретов, а из-за того, что они лишены смысла. Есть иные, куда менее болезненные пути, ведущие к удовлетворению справедливых требований рабочих и служащих... Ради чего люди бастуют? Чтобы добиться повышения заработной платы и улучшения условий труда, отмены увольнения товарищей и прекращения произвола предпринимателей или администрации. В Советском Союзе таких побудительных мотивов нет. Главная задача государства у нас -- в максимально полной мере удовлетворять материальные и духовные запросы трудящихся... Любое ущемление прав или интересов рабочих было бы нарушением и государственной политики, и трудового законодательства, и коллективного договора. Есть отработанная и весьма эффективная процедура пресечения подобных действий, исключающая необходимость в забастовке. Скажем, администрация уволила рабочего без согласия профсоюза. Потерпевший обращается в суд, и его немедленно восстанавливают на работе даже в том случае, если увольнение было обоснованным... Трудовое законодательство, нормы и расценки у нас -- это не нечто данное сверху и навязанное трудящимся, а обобщение их коллективного мнения. Они -- хозяева всего, чем располагает страна. Стало быть, в Советском Союзе нет почвы для возникновения ситуаций, заставляющих трудящихся бастовать. И есть возможность разрешать частные конфликты, не прибегая к забастовкам". Забастовочное движение было узаконено лишь в перестроечные годы, а закон "О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)" был принят 9 октября 1989 года. Однако период, когда вся страна наблюдала за ходом шахтерских забастовок, оказался очень недолгим. Существенным фактором политической и экономической жизни забастовки так и не стали. АЛЕКСАHДР МАЛАХОВ
ГЛАС HАРОДА Листовки, распространявшиеся на демонстрации безработных, которая проходила в Самаре 22 января 1928 года Воззвание Товарищи безработные! Волею партии мы, 25-тысячная армия, выброшены за борт социалистического общества и остались без суда на позорной скамье безработных, обреченных на голодную смерть, а потому, в корне протестуя против такого похода партии против нас, мы все как один должны выявить свой гнев и злобу демонстрацией по городу Самаре 22 января в 10 часов утра. Сбор всех безработных должен быть обязательно на площади Революции около памятника В. И. Ленину, откуда демонстрация направится к зданию губисполкома с лозунгом "Хозяин, дай работы. Гибнем с голоду". Комитет безработных
Пора проснуться и открыть свои глаза, твое гражданское право -- бороться за существование, смотри и не скрывай, твое положение на краю гибели -- безработных не уменьшается, а увеличивается. Смотри прямо в глаза и требуй в организованном порядке. Общее собрание безработных
Общее собрание найдет пути и выходы к существованию. Только в организованном порядке заставим считаться и проводить в жизнь. Для нас главное -- разрешение права на общее собрание. В этом все наше спасение и спасение наших детей, и разгрузим безработицу. Товарищи безработные, отнесись каждый серьезнее и помни, что таким путем улучшишь свое существование. Дружно и смело за это дело. Безработный
Листовка, обнаруженная на прииске "Кочкарь" (Троицкий округ, Урал) Товарищи. Только что мы почувствовали поджаривание наших ран после длительных бойнь империалистической и гражданской войны, как тут же приступили к построению социалистического общества, но мы здесь ошиблись. Вместо социалистического общества мы обратно вернулись к капиталистическому строю. Товарищи, нам говорят, чтобы мы поднимали производительность труда, уплотняли рабочий день, что и послужит развитию нашей промышленности, а все наши гроши, остающиеся государству как прибыль, идут не на развитие промышленности, а в карман советской бюрократии и старым чиновникам царской армии, они получают 500-600 руб. Им предоставляют коммунальные услуги: квартиру, мягкую мебель, зеркала и т. п. -- все бесплатно, а нашему брату, рабочим, если и дадут хижину да скамейку, и за это рвут беспощадно; то какой же тут может быть социализм, ведь при социализме не должно быть классов, а у нас они есть -- это пролетариат и совбуржуа. У крестьян отобрали хлеб, а нам, рабочим, теперь приходится умирать с голоду... Крестьянин задушен налогами, и ныне будет большой недосев; видно, придется еще пролить нашей крови, а потому, товарищи, слушайте сигнал -- первый выстрел, и будем готовы к борьбе с совбуржуазией. Да здравствует свобода, да здравствует братство и равенство всех народов, долой советских бюрократов, долой чиновников старой царской армии! Рабочий класс сумеет сам править государством!"
подписи Большевики и после Октябрьской революции активно поддерживали выступления пролетариата, но только если он выступал в их поддержку Самыми грамотными рабочими, но несознательными пролетариями были трамвайщики и железнодорожники. Они поддерживали оппозицию, парализуя жизнь городов и всей страны Советское социалистическое правительство не раз прибегало к зарекомендовавшему себя на службе буржуазии способу борьбы с забастовками -- локауту. Помучившись без зарплаты, рабочие скоро складывали знамена и соглашались на все условия красных директоров Hа заботу партии и правительства в виде выгодных только администрации коллективных договоров, снижение расценок или увеличение объема работы за ту же зарплату трудящиеся в 20-е годы отвечали краткосрочными и, как правило, ни к чему не приводящими забастовками Hаиболее активные забастовщики скоро оказывались на бирже труда, откуда безработные мужского пола могли попасть только на самую грязную и почти бесплатную работу, а женского -- на панель Те, кто подбивал рабочих работать меньше, а получать больше, были явными вредителями производства и подлежали немедленному аресту
4 октября 2004 г. Коммерсантъ-Деньги Объем документа: 25585 байт
Best regards, Boris
--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-20011130 * Origin: из-под дpевней стены ослепительный чиж (2:5020/113.8888)
| назад | Указатель рубрики | вперед |