Настоящее имя - Арсений Иванович Митропольский.
Родился в Москве в семье врача. Учился во Втором Московском и Нижегородском Аракчеевском кадетских корпусах, отчего иногда в стихах называл себя "аракчеевским кадетом". В 1914-1917 воевал в рядах 11-го гренадерского Фанагорийского полка, был награжден четырьмя орденами. В апреле 1917 г. был отчислен в резерв в чине поручика. В октябре 1917 г. принимал участие в московских боях, о чем рассказал в поэме "Восстание".
С 1918 г. - в армии Колчака, с которой дошел до Владивостока. С приходом красных жил под надзором ОГПУ, в 1924 г. бежал через таежную границу в Харбин.
В 1945 г., после вторжения в Китай советских войск, был арестован чекистами и умер в камере пересыльной тюрьмы в Гродеково близ Владивостока.
Цареубийцы Мы теперь панихиды правим, С пышной щедростью ладан жжем, Рядом с образом лики ставим, На поминки Царя идем. Бережем мы к убийцам злобу, Чтобы собственный грех загас, Но заслали Царя в трущобу Не при всех ли, увы, при нас? Сколько было убийц? Двенадцать, Восемнадцать иль тридцать пять? Как же это могло так статься, - Государя не отстоять? Только горсточка этот ворог, Как пыльцу бы его смело: Верноподданными - сто сорок Миллионов себя звало. Много лжи в нашем плаче позднем, Лицемернейшей болтовни, - Не за всех ли отраву возлил Некий яд, отравлявший дни. И один ли, одно ли имя, Жертва страшных нетопырей? Нет, давно мы ночами злыми Убивали своих Царей. И над всеми легло проклятье, Всем нам давит тревога грудь: Замыкаешь ты, дом Ипатьев, Некий давний кровавый путь! * * * Пели добровольцы. Пыльные теплушки Ринулись на запад в стукоте колес. С бронзовой платформы выглянули пушки. Натиск и победа или под откос. Вот и Камышлово. Красных отогнали. К Екатеринбургу нас помчит заря: Там наш Император. Мы уже мечтали Об освобожденьи Русского Царя. Сократились вёрсты, - меньше перегона Оставалось мчаться до тебя, Урал. На его предгорьях, на холмах зелёных, Молодой, успешный бой отгрохотал. И опять победа. Загоняем туже Красные отряды в тесное кольцо. Почему ж нет песен, братья, почему же У гонца из штаба мертвое лицо. Почему рыдает седоусый воин? В каждом сердце словно - всех пожарищ гарь. В Екатеринбурге, никни головою, Мучеником умер кроткий Государь. Замирают речи, замирает слово, В ужасе бескрайнем поднялись глаза. Это было, братья, как удар суровый, Этого удара позабыть нельзя. Вышел седоусый офицер. Большие Поднял руки к небу, обратился к нам: - Да, Царя не стало, но жива Россия, Родина Россия остается нам. И к победам новым он призвал солдата, За хребтом Уральским вздыбилась война. С каждой годовщиной удалённей дата; Чем она далече, тем страшней она. * * * В Нижнеудинске (Верховному правителю России адмиралу А.В.Колчаку посвящается) День расцветал и был хрустальным, В снегу скрипел протяжно шаг. Висел над зданием вокзальным Беспомощно нерусский флаг. И помню звенья эшелона, Затихшего. Как неживой, Стоял у синего вагона Румяный чешский часовой. И было точно погребальным Охраны хмурое кольцо, Но вдруг, на миг, в стекле зеркальном Мелькнуло строгое лицо. Уста, уже без капли крови, Сурово сжатые уста!.. Глаза, надломленные брови, И между них - Его черта, - Та складка боли, напряженья, В которой роковое есть: Рука сама пришла в движенье, И, проходя, я отдал честь. И этот жест в морозе лютом, В той перламутровой тиши, - Моим последним был салютом, Салютом сердца и души! И он ответил мне наклоном Своей прекрасной головы: И паровоз далеким стоном Кого-то звал из синевы. И было горько мне. И ковко Перед вагоном скрипнул снег: То с наклоненною винтовкой Ко мне шагнул румяный чех. И тормоза прогрохотали, - Лязг приближался, пролетел, Умчали чехи Адмирала В Иркутск - на пытку и расстрел!