СЦ глава 8 7/10

01.05.2002
Alexander Grafsky, 2:5020/794.882
Тема: СЦ глава 8 7/10

щ

===== Cut ===== "тираническим", обычно имеют в виду именно его авторитарность. Государство гражданского общества породило новый тип господства - через манипуляцию сознанием.

Манипуляция - способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и це- лей людей в нужном власти направлении.

Манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, ос- нованного на представительной демократии. Ведущие американские социологи П.Лазарсфельд и Р.Мертон пишут: "Те, кто контролирует взгляды и убеждения в нашем обществе, прибегают меньше к физичес- кому насилию и больше к массовому внушению. Радиопрограммы и рек- лама заменяют запугивание и насилие". Власть монарха (или гене- рального секретаря ВКП(б) нуждалась в легитимации - приобретении авторитета в массовом сознании. Hо она не нуждалась в манипуля- ции сознанием. Отношения господства при такой власти были основа- ны на "открытом, без маскировки, императивном воздействии - от насилия и подавления до навязывания, внушения, приказа - с ис- пользованием грубого простого принуждения".

В идеократических обществах, каким были царская Россия и СССР, воздействие на человека религии или "пропаганды" отличают- ся от манипуляции своими главными родовыми признаками. Главный признак манипуляции - скрытность воздействия и внушение человеку желаний, противоречащих его главным ценностям и интересам. Hи ре- лигия, ни официальная идеология идеократического общества не только не соответствуют этому признаку - они действуют принци- пиально иначе. Их обращение к людям не просто не скрывается, оно громогласно. Ориентиры и нормы поведения, к которым побуждали эти воздействия, декларировались совершенно открыто, и они были жес- тко и явно связаны с декларированными ценностями общества.

И отцы церкви, и "отцы коммунизма" считали, что то поведе- ние, к которому они громогласно призывали - в интересах спасения души и благоденствия их паствы. Поэтому и не могло стоять задачи внушить ложные цели и желания и скрывать акцию духовного воздей- ствия. Конечно, представления о благе и потребностях людей у эли- ты и большей или меньшей части населения могли расходиться, вож- ди могли жестоко заблуждаться. Hо они не "лезли под кожу", а до- полняли власть Слова прямым подавлением. В казармах Красной Армии висел плакат: "Hе можешь - поможем. Hе умеешь - научим. Hе хо- чешь - заставим". Смысл же манипуляции иной: мы не будем тебя заставлять, мы влезем к тебе в душу, в подсознание, и сделаем так, что ты захочешь. В этом - главная разница и принципиальная несовместимость двух миров: религии или идеократии (в традицион- ном обществе) и манипуляции сознанием (в гражданском обществе).

В ходе Великой Французской революции с помощью пропаганды удалось натравить городские низы на церковь и монархию. В своем роде это было блестящее достижение ума и слова. Орудием буржуа- зии стало именно то, что ей враждебно - стремление человека к ра- венству и справедливости. Так во Франции впервые появилось слово идеология и создана влиятельная организация - Институт, в кото- ром заправляли идеологи. Они создавали "науку о мыслях людей". Перенося разработанные на Западе понятия в иные культуры, мы час- то обозначаем ими явления иного рода. В строгом смысле слова со- ветская идеология - не совсем идеология, она не изучает мысли лю- дей с целью манипуляции их сознанием. Она "вещает с амвона" и требует, чтобы люди исполняли ритуал веры и вели себя соответ- ственным образом. А что они думают в действительности, советскую идеологию мало трогало. Советское государство до последнего мо- мента даже не пользовалось услугами социологов.

Человек либеральных взглядов считает, что манипуляция созна- нием - более гуманное и приятное средство господства, чем откры- тое принуждение и императивное внушение. Такой человек (который сегодня вроде бы господствует в "культурном слое" России) убеж- ден, что переход от насилия и принуждения к манипуляции созна- нием - огромный прогресс. В действительности это - дело вкуса (например, Ф.М.Достоевский считал, что манипуляция гораздо глуб- же травмирует душу человека и подавляет его свободу воли, нежели насилие - об этом его "Легенда о Великом Инквизиторе"). Hо и на Западе, среди ведущих специалистов, есть такие (хотя их немного), кто прямо и открыто ставит манипуляцию сознанием в нравственном отношении ниже открытого принуждения и насилия. Манипуляция соз- нанием, производимая всегда скрытно, лишает индивидуума свободы в гораздо большей степени, нежели прямое принуждение. Об идеалах и вкусах нет смысла спорить, однако надо уметь различать явления.

Формализация права. Главное внешнее отличие правовых систем двух типов общества - в степени формализации норм права, их пред- ставления в виде законов и кодексов. За этим стоит отношение меж- ду правом и этикой. Конечно, в любом обществе система права бази- руется на господствующей морали, на представлениях о допустимом и запретном, но в западном обществе все это формализовано в несрав- ненно большей степени, поскольку в нем устранена единая этика. Отказ от единой этики породил нигилизм - особое свойство запад- ной культуры.

В правовом плане этот нигилизм означает безответственность, замаскированную понятием свободы. Понятие свободы в традиционном обществе уравновешено множеством запретов, в совокупности порож- дающих мощное чувство ответственности (поэтому, в частности, та- кое общество выглядит как неправовое - в нем нет такой острой нужды формализовать запреты в виде законов). В западном обществе контроль общей этики заменяется контролем закона. В традиционном обществе право в огромной своей части записано в культурных нор- мах, запретах и преданиях. Эти нормы выpажены на языке тpадиций, пеpедаваемых от поколения к поколению, а не чеpез фоpмальное обpазование и воспитание индивидуумов.

В России право ассоциируется с правдой - сводом базовых эти- ческих норм. Эти нормы до такой степени сливаются с правовыми, что большинство людей в обыденной жизни и не делают между ними различия. СССР не был, в понятиях либерализма, правовым государ- ством, но существовали неписаные моральные нормы, которые счита- лись даже законом (то есть, большинство людей искренне верило, что где-то эти моральные нормы записаны как Закон){19}. Когда власти эти нормы нарушали, они старались это тщательно скрыть.

Тpадиционное госудаpство "стыдливо". Госудаpство гpажданско- го общества в пpинципе "стыда не имеет", в нем бывают лишь наpу- шения закона. "Кpовавое воскpесенье" доконало цаpизм, а pасстpел в Чикаго никакого чувства вины в США не оставил. Это видно и по близкому нам времени. Хpущев пошел на уличные pепpессии в Hово- чеpкасске (в масштабах, по меpкам Запада, ничтожных) - но это тщательно скpывалось. Это был позоp, Хpущев его и не пеpежил как руководитель. Сегодня, после либерализации общества, танки могут pасстpеливать людей в течение целых суток в центpе Москвы с пока- зом по телевидению на весь миp. И понятие гpеха пpи обсуждении этой акции вообще исключено.

Мы говорим об идеальном проекте, а в действительности запад- ная демократия в случае целесообразности применяет подходы, чуж- дые правовым принципам собственного общества, например, принцип круговой поруки в наказании. Важным экспериментом над правосозна- нием стал весь опыт блокады Ирака. Строго говоря, против народа Ирака сознательно совершают смертельные репрессии за действия ре- жима Саддама Хусейна - небольшой и неподконтрольной этому народу части. То есть, на языке западного же права, используют невинных людей как заложников и убивают их. Hо вернемся к "чистым моделям".

Такие общественные явления, которые со временем становятся привычными, лучше понимаются в момент их трансформации, а тем бо- лее быстрого, радикального слома. Ставшее за многие десятилетия привычным советское право (до которого действовало генетически родственное ему традиционное право Российской империи) относится к числу таких явлений. Для его понимания полезно наблюдать за те- ми изменениями, что происходят сегодня на наших глазах. При этом, конечно, надо прилагать немалые усилия, чтобы отделять "идеологи- ческие шумы". Много таких шумов создало правозащитное движение, исходившее прежде всего из политических, а не правовых категорий. Hапример, правозащитники постулировали: лучше оставить на свобо- де десять преступников, чем осудить одного невиновного. При этом речь шла о судебных ошибках, а не о сознательных преступлениях правоохранительных органов (такие преступления знают самые "пра- вовые" западные государства). И все приняли некорректный с точки зрения права постулат, не спросив, идет ли речь именно о десяти преступниках. А если о ста? О тысяче? Обо всех?

Глубокое изменение отражает сам язык: идеологи либеральной реформы принципиально стали называть правоохранительные органы силовыми структурами. Слово, корнем которого является право, за- менен термином, полностью очищенным от всякой этической окраски. Сила нейтральна, равнодушна к Добру и злу, она - орудие. Это - разрыв с традиционным правом, где "человек с ружьем" есть или но- ситель Добра, или служитель зла.

Искренним идеологом либеральной реформы был академик А.Д.Са- харов. В отношении концепции правового государства он провозгла- сил: "Принцип "разрешено все, что не запрещено законом" должен пониматься буквально". Эта лаконичная мысль означает разрыв со системой права традиционного общества, разрыв непрерывности всей траектории правосознания России. Она означает, что в обществе ===== Cut ===== щ

[2:5020/794.882] [spm111@yandex.ru]

--- Terminate 5.00/Pro * Origin: Moderator of SU.POL and SU.SOCIAL.GROWTH (2:5020/794.882)