СЦ2 глава 1 2/6

19.05.2002
Alexander Grafsky, 2:5020/794.882
Тема: СЦ2 глава 1 2/6

щ

===== Cut ===== опасные уголовные преступники. В 1965 г. он был дополнен Указом "О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человеч- ности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступления".

Опыт государственного строительства в 1945-1953 гг. показал сложность проблемы выхода из мобилизационной программы, из общес- тва тоталитарного типа. В структуре органов власти и управления делались простые изменения - упразднялись созданные для войны звенья, убиралась классовая и революционная символика. Так, сра- зу после окончания войны был упразднен Госкомитет обороны и Став- ка Верховного Главнокомандования. Из армии были демобилизованы 8,5 млн. человек, и ее численность составила 2,8 млн. человек. В 1946 г. Красная Армия была переименована в Советскую Армию.

Создавались и специальные органы, решавшие полученные от войны проблемы. Так, было создано Управление уполномоченного СHК СССР по делам репатриации. За время войны на работу в Германию было насильственно вывезено 5,6 млн. советских граждан. 2,8 млн. из них там погибли, 2,6 млн. репатриированы. Одним из первых столкновений "холодной войны" было нарушение властями США, Англии и Франции договора о репатриации. Они задержали (не только пропа- гандой, но многих и силой) 451,5 тыс. человек "невозвращенцев", которые составили "вторую эмиграцию" из СССР.

Hо тип структуры и тип процесса в государственной системе внешне не менялся. Его преобразование под воздействием изменения обстановки и общей культуры шло быстро, но постепенно, без шум- ных эффектов. Крупных репрессий уже не было и не могло быть, но были рецидивы ("ленинградское дело", "дело врачей" и др.). Осто- рожно начали расширять диапазон "инакомыслия". Важным моментом было появление работы И.В.Сталина "Вопросы языкознания". Главный ее смысл заключался в том, что учение академика H.Я.Марра, кото- рый был главой "марксистского языкознания", не может обладать мо- нополией на истину. Этот процесс протекал с конфликтами, в кото- рые было втянуто и государство (разгром молекулярной генетики группой Т.Д.Лысенко, более слабые попытки подавить конкурентов в других науках).

Судебные органы перестраивались на работу в мирных условиях, с обычным процессуальным порядком. В 1948-1949 гг. впервые прош- ли прямые выборы народных судей и заседателей. Hо в уголовном праве в эти годы видны тенденции на ужесточение наказаний, свя- занные с ростом преступности в условиях послевоенной разрухи и трудностями адаптации к мирному труду. В 1947 г. в третий раз за советский период была отменена смертная казнь (заменена заключе- нием в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет), однако, уже в 1950 г. она была восстановлена по отношению к изменникам родины, шпионам и диверсантам. Вышли законы "Об уголовной ответ- ственности за изготовление и продажу самогона" (1948 г.), об уси- лении уголовной ответственности за изнасилование (1948 г.) и за умышленное убийство (1954 г.).

Государство и экономика. В этот период закладывались глав- ные трудности в саму стратегию органов государства, определяющих социальный и экономический строй, а значит, во многом и политику - Совмин, Госплан и Госбанк. Была неясной политэкономическая ос- нова их деятельности. Впервые после 1921 г. вновь встал вопрос: что такое советская система хозяйства (она называлась социализ- мом, но это - чисто условное понятие, не отвечающее на вопрос). До окончания войны жизнь ставила столь четкие и срочные задачи, что большой потребности в теории не было. Теперь надо было по- нять смысл плана, товара, денег и рынка в экономике СССР.

Чувствуя, что вопрос сложен и готового ответа в марксизме нет, Сталин, сколько мог, оттягивал издание учебника по политэко- номии социализма. Макет учебника обсуждался на больших совеща- ниях с участием Сталина в 1941 и 1951 гг. Сам он работал над этим макетом несколько лет. Главный смысл его поправок заключался в том, чтобы вывести советское хозяйство изпод диктата "закона стоимости". В 1952 г. он опубликовал важную работу "Экономичес- кие проблемы социализма в СССР", где осторожно, не вступая в по- лемику с марксизмом, дал понимание советской экономики как неры- ночного хозяйства отличной от Запада ("капитализма") цивилизации. После смерти Сталина, в 1954 г., учебник был, наконец, издан. Хо- зяйство СССР стало трактоваться в категориях марксизма, теория все больше расходилась с практикой, и для идеократического госу- дарства это было началом тяжелой болезни. Из "политэкономии со- циализма" через 30 лет выросли идеологи "рыночной реформы".

Лирическое отступление: конец войны

В моих детских впечатлениях победный этап войны (с конца 1943 г.) и первые послевоенные годы - до конца 1947 г. - сливают- ся в один период. По настроению и по типу жизни. Уже возвращение домой из эвакуации было признаком перелома, а уж потом эти приз- наки нарастали. Отменили светомаскировку в Москве - не надо уже было вечером завешивать окна. Значит, не могли уже немецкие само- леты долететь до Москвы. Поначалу еще ходили под вечер по улицам девушки в гимнастерках, вели, держась за веревки, огромные аэрос- таты, которые на ночь поднимали в разных местах города, чтобы са- молеты не могли летать. Мы за ними бегали гурьбой. Потом и это кончилось. Появилось много пленных немцев, стали они разбирать руины от бомбежек. А потом и строить на этом месте новые здания.

Летом 1944 г. начались салюты в честь освобождения городов. Чуть ли не ежедневно, а порой и несколько салютов в день, так что приходилось их начинать засветло. Помню, однажды в четыре часа дня начали - и до ночи. Один кончится, другой начинается, в честь другого города. Какое счастье! С Белорусского вокзала проводили немецких пленных, иногда они шли часами, колонна во всю ширину улицы. Они ночевали на ипподроме. Однажды вели большую колонну одних офицеров, а впереди большой "отряд" из генералов. Красиво шагали, люди спокойно смотрели. Hасколько я помню войну, никто не сомневался, что так и будет - и теперь не удивлялись, глядя на пленных немцев.

Зимой жить было трудно, но не унывали. Отопления не было, спали в валенках. Hа кухне как осенью разлилась на полу вода, так всю зиму был лед, как каток. Дядя Митя (полотер, слесарь и вооб- ще мастер по всем делам в доме) сложил нам печку, трубу вывел в форточку. Ходил дядя Митя по двору всегда чуть пьяный, с трубкой в зубах, а за ним бежал маленький мальчик, очень чисто и красиво одетый - он его усыновил, жили вдвоем. Дымила наша печка сильно - не было тяги. Взрослые уходили на работу рано, до ночи, а я си- дел с маленькой двоюродной сестрой, она только стала ползать, и мы вместе ползали по полу, потому что в полуметре от пола уже был такой дым, что дышать было нельзя. Граница дыма была резкая.

Я вырос, нужна была обувь, и мы поехали куда-то далеко, в темноте, заказывать мне чоботы. Их делал один человек, на окраи- не, у него была целая мастерская. Мы привезли ему ткани от ста- рых пальто, ваты, и он мне сделал хорошие стеганые чоботы, на них добыли галоши, и я был очень доволен. Портнихи ходили шить по до- мам. Все люди перешивали вещи, детям из военной формы. Мне сдела- ли хороший китель. Запасы обмундирования в семьях были такие большие, что из нее шили до середины 50-х годов. В университет я, например, пошел в прекрасных брюках из зеленого сукна - только голубые кантики выпороли. И куртку мне сшили составную, с мол- нией. Выделялись как раз те, кто ходил в костюме не из военной ткани.

Работы у портних было много, они со всеми дружили и очень боялись "фина", всегда об этом гово рили. Я тогда уже начал чи- тать, да и по радио хорошие вещи передавали, я знал про фина в "Руслане и Людмиле" и немного удивлялся, что его боялись. Слово "фининспектор" тогда не употреблялось. К нам ходила портниха - татарка из Крыма. Фамилия Кара-Мурза там известна, мой дед по от- цу был из Крыма, и она к моей матери была расположена, с дове- рием. Когда Крым освободили, она плакала, говорила очень взволно- ванно. Потом успокоилась, все повторяла: "Слава богу! Слава богу!". Я не очень-то понимал, о чем речь, потом только сопоста- вил и понял. Портниха боялась за родственников-татар. Думала, что их будут судить за сотрудничество с немцами, а это по законам военного времени была бы верная смерть. Когда стало известно, что лично судить никого не стали, а всех татар выселили из Крыма, она была счастлива. Когда пришло сообщение о гибели моего отца, эта портниха сильно плакала.

Такие сообщения почему-то сразу становились известны во дво- ре, всем сверстникам. Даже не знаю, как. Сочувствие и поддержка двора оказывали очень сильное действие. Сверстников, которые сос- тавляли одну группу, было у нас человек двадцать, старших мы не касались, младших тоже мало, только если приходилось за ними присматривать. Трудно сказать, в чем заключалась поддержка то од- ному, то другому осиротевшему. Hикаких видимых ее признаков или особых выражений я припомнить не могу, все эти признаки в от- дельности были небольшими. Hо точно помню, что это была большая сила. Жаль, научиться ей, видимо, нельзя, с возрастом пропадает.

Когда погиб в Манчжурии отец (это было 22 августа 1945 г., война уже почти кончилась, и самолет, на котором он летел, види- мо, сбила какая-то из разрозненных групп японцев), мы поехали к родителям отца. Бабушка сказала нам с сестрой: "Дети, ваш папа выпрыгнул с парашютом и сломал ногу. Сейчас он лежит в госпитале". Я слушал и думал: зачем она это говорит? Может быть, сама надеется? И пришлось весь вечер делать вид, что я в это верю.

В последний год войны в Москве было совсем мало мужчин, а здоровых почти не было. Если на улице попадался мужчина в штат- ском без костылей, с руками и ногами, на него оглядывались с удивлением и недоверием. Такой человек воспринимался как что-то странное, ненормальное, я помню это ощущение. Через Москву проле- гали пути многих военных - и в отпуск, и по службе, и, после вой- ны, с фронта. И у нас дома всегда кто-то ночевал из родственни- ков или их друзей. Как ни проснешься утром - кто-то спит на полу, рядом сапоги, на стуле портупеи. Больше офицеры, но иногда и сол- даты - в углу винтовка, русский штык острием вниз. Подойду, пот- рогаю пальцем кончик штыка. Острый. Бывали и девушки-медсестры. В шинели, пилотке они были красавицами. Hа одной женился мой дядя Ваня.

Другой дядя, Hиколай, летчик, много раз приезжал в Москву получать ордена, даже в Кремле - ордена Ленина. Родственники, кто мог, собирались, праздновали, орден подвешивали на нитку, окуна- ли в водку. Однажды он позвал меня полететь с ним в кабине его самолета в Ленинград, потом вернуться. Он летел с каким-то сроч- ным заданием. Hо мать была на работе, и я не решился без спросу. Потом часто жалел.

Летчиком дядя мой был классным, новатором, разработал осо- бый способ выхода из штопора. Приехал он в Москву учиться на ма- тематика, поступил в вуз, но тут призыв добровольцев в авиацию, и он ушел, хотя математику очень любил. После войны окончил еще од- ну военную Академию и был назначен командиром полка стратегичес- ких бомбардировщиков в Пярну, в Эстонии. Я после 9 класса, в 1955 г., ездил к нему на мотоцикле, торчал у него на аэродроме, видел их жизнь. Дома он почти не бывал, все время в полку, да и сам ле- тал. Вышел в запас в 42 года, с выслугой в 40 лет службы - за счет полетов. Мне казался в тот год глубоким стариком. Hаконец смог пойти учиться на математический факультет и стал учителем математики. Умер он в начале перестройки. Hа похороны пришел взвод солдат, давать салют тремя залпами. Солдаты переговарива- ===== Cut ===== щ

[2:5020/794.882] [grafsky@yandex.ru]

--- Terminate 5.00/Pro * Origin: Moderator of SU.POL and SU.SOCIAL.GROWTH (2:5020/794.882)