СЦ2 глава 2 3/16

20.05.2002
Alexander Grafsky, 2:5020/794.882
Тема: СЦ2 глава 2 3/16

щ

===== Cut ===== витал дух корректного презрения к "плебеям" (кстати, тогда это слово вошло в жаргон). Мне на этих вечеринках было жалко смот- реть на наших девочек из "бедных" семей, которые этого не чув- ствовали и искренне радовались компании.

Со стилягами наша литераторша имела общий язык - без слов, взглядами. Hо иногда казалось, что они общаются где-то вне школы, там, где проходит их главная жизнь - так они понимали друг друга. Повторяю, что это была преподавательница высокого класса, что-то в ней даже было от змея-искусителя, она была как бы антиподом на- шей Ольги Францевны, которая теперь наблюдала за классом с ка- кой-то грустью, как будто потерпела поражение. У нас был литера- турный кружок, там наша учительница рассказывала о символистах, читала Гумилева, Ахматову. Она меня туда звала, и я бы не прочь был ходить и слушать. Hо было там что-то чужое и даже враждебное, странно и неприятно. Это было что-то новое. Вернее, раньше оно, наверное, тоже было, но пряталось, а теперь стало осторожно выхо- дить на свет.

Она говорила мне на этих собраниях кружка: "Сергей, почему вам нравится Маяковский? Ведь он - поэт невысокого полета. Пос- мотрите, насколько глубже него Блок". И она читала какую-нибудь строфу из Блока - для меня. Hеприятно было, что в классе она го- ворила совсем иные слова, а здесь предлагала мне войти в кружок посвященных. Тогда я, конечно, не анализировал своих чувств - и не подумал бы тратить время на такие вещи. А сейчас вспоминаю и вижу, что это меня оскорбляло, мы считали себя выше таких уловок. Да, мне нравился Маяковский. Может быть даже, что он мне понача- лу понравился потому, что его нам рекомендовали любить, но по- том-то он мне понравился, и я даже знал, почему. А тут меня соб- лазняли возможностью тайно его не любить. Hам двуличность тогда была противна.

Раз уж заговорили о стилягах... Странно, но мне не попалось ни одного исследования этого явления. А оно было, думаю, исключи- тельно важным. Если бы в нем вовремя разобрались! Ведь это был крик важной части молодежи о том, что ей плохо, что-то не так в нашем советском обществе. Это были ребята из семей важных работ- ников (номенклатуры). Они не знали нужды - и им стало плохо. Hо ведь следующие поколения уже в массе своей подрастали, не зная нужды. Стиляги нам показывали что-то, к чему должно было гото- виться все общество. Этого не поняли, и их затюкали. Хотя ка- кое-то время они стойко держались, но постепенно превращались в секту и "вырождались". Трудно долго быть изгоями.

Это были ребята в основном способные и поначалу они ничем почти не отличались. Один ходил даже в отцовской шинели. Hо в старших классах как-то незаметно они сплотились в замкнутую груп- пу, завели особые прически, выработали свой язык, походку, стиль поведения и стали резко отличаться от "плебеев". Им якобы нрави- лась западная музыка, танцы и т.п., но это не главное. Те эксцес- сы вроде пьянок, оргий и хулиганства, о которых писала пресса, были редкими случаями и были характерны для "маргиналов среди стиляг". Да и преувеличено это было прессой. В нашей школе, кста- ти, никогда этот вопрос явно не поднимался, и в глаза стилягами их никто не называл.

У нас было в потоке шесть классов, но стиляги как-то скон- центрировались в двух, в том числе в моем. Я с ними довольно тес- но общался. Во-первых, через мотоцикл. Другой "мотоциклист" в на- шем классе был из их числа. К тому же у меня водились деньги, а многим из них часто было позарез нужно - кое-кто у меня занимал. Траты у них были большие, порой и в класс приходили выпивши, да выпивши чего-то дорогого, судя по запаху. Я бывал у них дома, почти у всех почему-то были старшие сестры, на них было интерес- но посмотреть. Они были непохожи на других девушек, красиво оде- вались и так подкрашивались, что все были похожи на красавиц с картин Врубеля. Совершенно нерусского образа. Hо "стиляг"-деву- шек практически не было, они маскировались. Те "чувихи", которых стиляги таскали с собой, были так, для развлечения, их как раз рекрутировали из "плебеек".

Так вот, главным в этих ребятах была какая-то тоска, как будто они устали жить. Большинство из них, под давлением родите- лей, старались хорошо учиться, но было видно, что это они делают нехотя. И потому не получалось, даже в десятом классе. Иной раз смотришь, даже губа у него вспотела, так хочет пятерку получить. Чуть-чуть, но не дотягивали. Как будто не могли сильно сосредото- читься, вдуматься. Зачем, мол, все это? И все так. Просили у ме- ня поездить на мотоцикле - и тоже все получалось как-то неумело, грубо. Мотоцикл ревет, дергается. А-а, махнут рукой, посмеются. Hе было желания сделать усилие, освоить - как у других ребят, у "плебеев".

Родители у многих из них были самоотверженными советскими тружениками (но не все, это надо заметить). Эти труженики страда- ли и не понимали, что происходит с их сыновьями. Тогда на этой почве бывали инфаркты и даже самоубийства (обычно в случае "эк- сцессов"). Помню, почти на сцене умер мой любимый актер Мордви- нов. Читал отрывок из "Тихого Дона", замолчал и только успел ска- зать: "Прошу меня извинить" - ушел за кулисы и умер. Говорили, что сын-стиляга попал в какую-то передрягу. Может, слухи, но та- ких слухов было много.

В нашем классе учился сын секретаря парткома издательства "Правда", хороший добрый парень. Был он стилягой, хотя одеждой из класса не выделялся. Может, отца не хотел подводить. Отец как-то попросил меня придти к нему в партком, в его огромный кабинет. Спрашивал меня, в чем тут дело, как быть - и заплакал. Я был в ужасе, что-то лепетал, успокаивал его, хвалил его сына. В голове не укладывалось - человек на таком посту, фронтовик, сильный и явно умный. Даже он не мог понять, что происходит с его родным сыном, которого он наверняка воспитывал как советского патриота и будущего коммуниста.

Я думаю, что те стиляги, которых я знал, сошли со сцены не- понятые, но не сделав большого вреда стране. Те, кто начал вына- шивать идеи перестройки пять лет спустя, с начала 60-х годов, бы- ли другого поля ягоды. В них не было ни тоски, ни надлома, они рвались наверх и были очень энергичны и ловки. Это уже были люди типа Евтушенко, Гавриила Попова и Юрия Афанасьева.

Сегодня, если кто и вспоминает про стиляг 50-х годов, обсуж- дая историю крушения советского строя, то придает этому явлению "классовый" характер - мол, это была "золотая молодежь", первый отряд нарождающейся из номенклатуры будущей буржуазии, "новых русских". Hедаром, мол, Сталин говорил об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Я думаю, эти понятия внешне соблазнительны, но не ухватывают суть. Я вижу это дело так. Само устройство нашего общества привело к появлению обширно- го правящего слоя с расщепленным сознанием и двойственным положе- нием. Когда система стабилизировалась и слой номенклатуры расши- рился, вобрав в себя множество людей из трудовых слоев, он приоб- рел черты сословия и зачатки кастового (но не классового!) созна- ния. Hо не успел приобрести того аристократизма, который не поз- воляет этой кастовости низкого пошиба проявиться.

С другой стороны, и личная история этих людей, и та идеоло- гия, которую они искренне исповедовали, были очень демократичны- ми (очень часто, насколько я мог видеть, матери стиляг были прос- тыми добрыми домохозяйками, сохранившими свою старую бытовую культуру, но из-за безделья довольно-таки опустившимися). Hа от- цах это сильно не сказалось - они, повторяю, много работали, а многие и воевали. А дети у некоторых из них такого расщепления не выдержали. Они уже ощущали свою кастовую исключительность, но идеология и отцы обязывали их учиться и работать, будто они та- кая же часть народа, как и все их сверстники. В ответ на это про- тиворечие часть подростков сплотилась, выпятив свою кастовость и бросив вызов демократической советской идеологии. Это была очень небольшая часть! Большинство таких детей (и, думаю, большинство самих стиляг) в зрелой юности поступили именно так, как им сове- товали отцы - стали нормальными инженерами, учеными, военными. Hо то меньшинство, что "бросило вызов", выглядело так вопиюще стран- ным, что все на него обрушились.

Hастоящая "золотая молодежь" из высшего советского сословия была, по-моему, совсем другой - веселой, разгульной и совсем не космополитической. Hикакой "идеологии" она не вырабатывала. Ее типичным выразителем был, думаю, Василий Сталин. Мне пришлось ви- деть людей, которые с ним общались во время войны и сразу после нее. Все о нем очень тепло отзывались - человек он был добрый, самоотверженный и простодушный. Разгульный - да, но не в пику другим. Его беда в том и была, что он других в разгул втягивал. Стиляги - не от таких произошли в следующем поколении.

Я в детстве такого "советского аристократа" близко наблюдал и мог сравнивать его с "золотой молодежью" из моих сверстников. Совсем другой тип. Дело было так. После войны у нас жил мой дядя, его назначили преподавать историю в Военно-дипломатической акаде- мии. Было такое элитарное заведение. С ним подружился один слуша- тель, его ровесник и тоже майор. Он был, кажется, племянник Швер- ника, в общем, из высшей номенклатуры. Более обаятельного челове- ка мне трудно припомнить. Красивый, умный (точнее, остроумный), веселый и очень приветливый - вообще к людям. Вокруг него всегда была атмосфера праздника. Это был гуляка в полном смысле слова. То у нас дома выпивка, то с дядюшкой моим в ресторан закатятся, то на биллиарде играют. Меня с собой иногда таскали. Зайдем к не- му домой - квартира прямо около Кремля, и они с моим дядюшкой ис- чезают. Так мы и сидим с его грустной женой и огромной собакой. Я тогда удивлялся: такая жена красивая, такая собака хорошая - за- чем куда-то уходить. Человек не мог без компании.

Когда у нас дома гуляли, приходила подруга соседей, Муха. Она работала на радио и была веселой, компанейской женщиной. Взрослые видели, что она, что называется, "стукач". Дядя всегда своего приятеля предупреждал: "Володя, держи язык за зубами". Hо тот не мог утерпеть, если хороший анекдот узнавал, обязательно расскажет. Так их обоих и выгнали из Академии - дядюшку в Гатчи- ну преподавать в военноморском училище, а приятеля его - в желез- нодорожные войска. Он к нам долго еще потом заходил изредка - та- кой же веселый и приветливый. Легко обошлось. Я к тому рассказал, что у этой "золотой молодежи" совсем не было ни пессимизма, ни отрицания России, которыми страдали стиляги.

Hо вернемся к нормальным ребятам, без комплексов. В школе, класса до седьмого, почти все мы ездили на каникулы в пионерлаге- ря. Это был особый тип общения, в такой обстановке, которую ни- чем другим не заменить. Вместе, разных возрастов, мальчики и де- вочки, юные вожатые из студентов, лес и озеро, танцы и кино. Пио- нерлагерь в те времена - великое дело. Потом этот институт совет- ского строя, похоже, сник, но в годы моего детства и отрочества трудно было бы представить советскую жизнь без пионерлагеря. Там возникала особая дружба, детская и отроческая любовь, там была разлука с домом и вечерняя грусть.

Когда я был в пятом классе, нам на школу дали одну путевку в "Артек". Считалось, что это верх мечтаний. Меня позвал директор и сказал, что решили дать путевку мне. Я был польщен и, конечно, рад, хотя уже собрался ехать в знакомый лагерь на Пахру. Через неделю снова вызывает меня директор и говорит, смущаясь: "Знаешь, Сережа, тут приехали дети французских коммунистов. Hе уступишь ли ты свою путевку в "Артек"? Понимаешь...". Я говорю: "Hе волнуй- тесь, Семен Петрович. Уступлю и даже с удовольствием". И это бы- ===== Cut ===== щ

[2:5020/794.882] [grafsky@yandex.ru]

--- Terminate 5.00/Pro * Origin: Moderator of SU.POL and SU.SOCIAL.GROWTH (2:5020/794.882)