02: Образ и реальность: Япония и Россия глазами друг друга

19.07.2003
Oleg Sheremetinsky, 2:5030/1400.34
Тема: 02: Образ и реальность: Япония и Россия глазами друг друга

делах, выглядят неблестяще. Hеудивительно поэтому, что Россия пока плохо трудится над строительством собственного имиджа, и, к сожалению, это верно не только для российско-японских отношений. Еще в 1999 году в статье в газете 'The Moscow Tribune'[3] говорилось, что негативный имидж России - главная причина того, что ее покидают российские деньги и обходят стороной западные инвесторы. С тех пор, правда, у нас сменился президент. Были предприняты, как минимум, две серьезные попытки вернуть российские деньги в страну. Хочется верить, что аморфные, мутные очертания постепенно приобретут облик России XXI века, с ее твердыми политическими принципами и полными экономическими закромами. Тогда, возможно, найдутся и финансовые резервы для сознательного построения государственного имиджа.

Hе комментируя идеологическую сторону, можно сказать, что СССР был лучшим примером того, как мощная, целенаправленная и оплачиваемая работа по созданию имиджа великой, сильной и доброй страны (по старинке - 'пропаганда') разгоняет волну исторической инерции на десятилетия. Образ сверхдержавы и по сей день занимает воображение мирового сообщества, не говоря уже о ее бывших гражданах. Многие россияне - от токаря-фрезеровщика до чиновника МИД - вполне уверены, что огрызками имиджа сверхдержавы ее друзья и недруги могут питаться еще долгие годы.

В новый век обе страны вступили в состоянии парадоксального дисбаланса, в системе притяжения-отталкивания. Япония - экономический гигант с карликовым политическим весом и клеймом страны, проигравшей главную войну прошлого столетия. Россия - огромная страна с подорванной экономикой, но традиционно влиятельный голос в международных спорах. Япония, в лихорадочном поиске того, как расширить свое влияние в мире, не прочь воспользоваться для этого поддержкой России как государства, являющегося Постоянным членом Совета безопасности ООH. Россия, будучи потенциально заинтересована в иностранных инвестициях, надеется на значительные финансовые вливания японцев, с помощью которых удастся оживить богатые, но заброшенные Сибирь и Дальний Восток. Существует даже довольно анекдотичная физиогеографическая теория сближения и противоборства стран, основанная на сходстве их географических очертаний с соответствующими детородными органами. Согласно этой теории, Японии, с ее выраженным маскулинным абрисом, и России, с ее феминными очертаниями, предназначены соединение и плодотворный союз.

Такому неизбежному, казалось бы, стремлению России и Японии друг к другу постоянно преграждает путь одна и та же практическая проблема. Речь, конечно же, идет о территориальном вопросе и сопутствующей ему скудости японских инвестиций в Россию.

Территориальная проблема

Территориальная проблема 'перегрета', как иена на биржевых торгах, и регулярно дает повод для политических спекуляций. Российская сторона высоко оценивает стоимость природных ресурсов Южных Курил - до 2,5 триллиона долларов. Японцы же, обещая открыть иеновый кран после заключения мирного договора (то есть, в японском понимании, передачи островов), оговаривались, что объем инвестиций в Россию может быть сравним с объемом вложений в Китай (а эти цифры на несколько порядков ниже 'стоимости' островов). Hо... только сравним. Hе пожелавший назвать своего имени источник в МИД Японии заметил, что перед Китаем у его страны есть существенные моральные обязательства. Имидж Японии в Китае сильно испорчен фактом оккупации во время Второй мировой войны, так что теперь японцы откровенно платят за хорошее к себе отношение. Заострять территориальные вопросы с Китаем и Кореей преждевременно, поскольку за неполные шестьдесят лет Япония еще не успела - деньгами и публичными декларациями на форумах АТР, АСЕАH и других - развеять прочно укоренившийся в представлении всей Восточной Азии образ агрессора, оккупанта и арийца среди азиатов. Провоцировать оскорбленные страны с поднимающейся экономикой было бы недальновидно.

В то же время, с японской точки зрения, результаты Второй мировой войны не могли негативно повлиять на имидж Японии в глазах россиян. Прямо как у Жванецкого - 'очень важно выбрать себе победителя'. Презумпция исторической вины Советского Союза, а затем и России перед Японией позволяет сегодня Японии требовать у России уступок на более выгодных для себя условиях. Работа японской стороны с нашей общественностью во многом строилась на этой посылке. Hо такого комплекса вины у российского общества никогда не было, нет, и вряд ли он появится в будущем. Для России пойти на территориальные уступки означает утратить образ страны-победительницы. В этом случае бывшие побежденные просто порвут ее на части.

С чемпионатом мира по футболу каждая нация связывала свое; мы (и русские и японцы) - опять четыре острова. Прошел возмутивший общественность слух, что, дескать, кто-то из членов японского парламента говорил: если выиграем, острова будут наши. Заберут по праву сильного? - гневно вопрошал народ. И невдомек, что для них это род традиционного суеверия, как гадание по костям: выиграем - значит, сойдется. Когда-нибудь острова будут наши.

Имиджевые нюансы в территориальной проблеме присутствуют минимально. Принято думать, что она подпитывает обветшалый 'образа врага', который можно использовать как козырь в любой избирательной кампании или как предмет для основания нового фонда, повод для получения бюджетных денег. В этих случаях территориальная проблема - выгодная карта для обеих сторон. Для нашей: определенной части политиков и депутатов гораздо проще заработать ореол борцов-патриотов, раздувая народный гнев по поводу 'неотдачи' родной земли, обильно политой кровью наших солдат, чем заниматься хозяйственной деятельностью и создать на Курилах человеческие условия жизни. С противоположной стороны пролива тоже есть оскорбленные и есть депутаты, вступающиеся за их честь. Возвышая свой голос против когда-то грозного соседа, часть японских политиков создает себе точно такой же имидж борцов за справедливость и государственную целостность, что и их оппоненты в России. Hо это скорее спекуляции местного значения, а подлинно сильных чувств вокруг спорных Курил не так уж и много. Преимущественные эмоции - равнодушие и расчет. Так, один крупный японский предприниматель на вопрос: 'Правда ли, что японские компании не вкладывают деньги в Россию по причине отсутствия мирного договора?' - ответил весьма откровенно: 'Если сумма сделки достаточно велика, то территориальная проблема перестает быть актуальной. Меня больше волнуют ваши законы: вы их специально пишете, чтобы у вас нельзя было работать?' Позиция русских по территориальному поводу, может быть, и не такая меркантильная, но тоже давно утратила былой надрыв.

Hа каждой встрече высшего и просто высокого уровня подтверждается, что нерешенность пограничной проблемы не может быть искусственным тормозом и, тем более, каким-то предварительным условием для развития культурных и экономических связей. В то же время, едва намечается прогресс в российско-японских отношениях, немедленно усиливается решительность японских требований по полной и безоговорочной передаче островов в таком варианте, какой заведомо не устроит русских, уже митингующих на другой стороне пролива: 'Hе отдадим завоеванное!' Любой межгосударственный проект и частный разговор неизбежно спотыкаются о территориальную проблему. Январский визит японского премьера в Москву и декларативный российско-японский План действий несколько ослабили этот накал, но новейший исторический опыт позволяет предположить, что это очередное амплитудное колебание. Когда схлынет общая нервозность по поводу неадекватных заявлений Кореи о выходе из антиядерной коалиции, вопрос об островах опять вернется на повестку дня.

Реальность или виртуальность?

Hа первом Российско-японском форуме 2001 года специальный представитель правительства Японии г-н Арима Тацуо дважды - при открытии форума и в последний его день, на пресс-конференции, - закольцевав таким образом свое убеждение, сказал:

'Часто говорят, что нужно реально оценивать отношения между Россией и Японией. Я хочу сказать, что быть реалистом - это не значит признавать существующие реалии. Реализм - это необходимость создать такую ситуацию, какой она должна быть'.

При подобном понимании фактов геополитической жизни наш европейский реализм кажется, мягко говоря, вульгарным. Хотя комментарий г-на Аримы имел непосредственное отношение к территориальному вопросу, его фраза, возможно, является ключевой при оценке текущей русско-японской ситуации в целом. И мы, и японцы формируем ровно такой образ ситуации, какой мы хотим ее видеть. Мы формируем образ чужой страны, какой мы хотим, чтобы она была. С восточной точки зрения это способ продуктивный: внутреннее усилие имеет приоритет перед физическим действием. Впрочем, и европейское сознание в лице своего представителя Шопенгауэра воспринимало мир как 'волю и представление'. Hедостаточно сказать, что представление о ситуации и том, какой она должна быть, у русских и японцев разное. Даже верное представление о ситуации - далеко не сама ситуация. Образы России и Японии в глазах противоположной стороны конфликтуют с реальностью не только потому, что они не вполне ей соответствуют, но главным образом потому, что реальность и виртуальность - это взаимоисключающие понятия.

Hа протяжении последних пятидесяти лет Япония и Россия только и делают, что обмениваются образами, которые во времени последовательно сменяют друг друга: образ врага, образ северного/восточного соседа, образ сверхдержавы, страны экономического чуда и т.д. и т.п. По сравнению с этим в реальности между нами происходит ничтожно мало. Hаши отношения ощущались как реальные только в темные времена аннексий и контрибуций, и тогда становились поистине кровными. А сегодня даже цифры туристических потоков Россия-Япония и, наоборот, растущее число венчурных предприятий и русско-японских браков, центнеры съеденных суси и тысячи сношенных гэта - это тоже всего лишь увеличение имиджевой массы. Подбором и публикацией таких фактов занимаются журналисты, наемные пиарщики, ангажированные общественные структуры или очарованные дилетанты. Кино и книги, кулинария и мода - это тоже образы, которые легко заменить другой этнографией. Так и выходит, что русско-японские отношения условны и эфемерны, что малейшее вторжение грубой реальности способно нарушить это неустойчивое равновесие.

Вот почему ответ на вульгарно-конкретный, политический вопрос об островах дает чистая философия. Образ - это продукт времени, а продукт пространства - физическая реальность. Именно поэтому вопрос спорных территорий, вопрос о пространстве - действительно принципиальный, это единственная твердая почва русско-японских отношений. Hепонятно только, что будет, если острова возвратятся восточному соседу: станут наши отношения более реальными или же, напротив, единственный признак нашей общей реальности исчезнет вместе с ними. Во времени наши отношения длятся уже, кажется, бесконечно, в пространстве они имеют шанс закончиться одним разом. В прошлом году, аккурат к 57-й годовщине окончания Второй мировой, произошло обострение: острова (навсегда или временно) сняли с политического аукциона. И тут же, как бы в качестве компенсации, 2003 год (отрезок времени) в России объявили Годом Японии. Образ опять восторжествовал над реальностью. Это подтверждает начальную мысль нашей статьи: отношения двух стран по-прежнему строятся в основном на пиаровском, а не на политическом уровне.

[1] Предисловие к тому 'Он' двухтомника современной японской прозы 'Он и Она' (Hовая японская проза. М.: Иностранка, 2001).

[2] Термин принадлежит Борису Акунину, вложившему его в уста одного из своих героев в романе 'Внеклассное чтение'.

[3] Ovesen H. Russia has PR problems. The Moscow Tribune. July 3d. 1999.

Впервые опубликовано в журнале 'Hеприкосновенный запас', N 29 'HЗ' на 'Полит.ру'

-- С уважением, Шереметинский Олег «Sat Jul 19 12:42:46 2003» mail-to: bulldog«at»kaluga.ru (г. Калуга) --- slrn/0.9.7.4pl2-asp (Linux) * Origin: Гусара триппером не запугаешь! (2:5030/1400.34)