ПАСПОРТНАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО КРЕПОСТНИЧЕСТВА (2/3)

10.02.2005
Boris Paleev, 2:5020/113.8888
Тема: ПАСПОРТНАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО КРЕПОСТНИЧЕСТВА (2/3)

Hello All!

В деревнях и селах оставались те, кто сделал ставку на советскую власть, кто решил верно служить ей, вознамерился сделать карьеру на унижении и порабощении односельчан, захотел построить себе лучшую жизнь за счет эксплуатации рядовых колхозников. Оставались одураченные режимом и те, кто по возрасту, семейным обстоятельствам или физическому увечью не могли убежать. Наконец, оставались понявшие уже в 1935 году, что от советской власти нигде не спрячешься.

Верное неписаному правилу утаивать от народа самое существенное, правительство не опубликовало новое постановление в печати. Милицейский циркуляр предлагал "широко объявить сельскому населению" изменения в паспортном законе "через местную печать, путем объявлений, через сельсоветы, участковых инспекторов и т. д.".

Перед крестьянами, решившими уехать из деревни с соблюдением паспортных законов, о которых они знали понаслышке, стояла трудноразрешимая задача: надо было иметь договор с предприятием - только тогда они могли получить в милиции паспорт и уехать. Если договора не было, приходилось идти на поклон к председателю колхоза и просить справку на "отход". Но не для того создавалась колхозная система, чтобы сельским невольникам разрешалось свободно "разгуливать" по стране. Председатель колхоза хорошо понимал этот "политический момент" и свою задачу - "держать и не пущать". Мы уже указывали, что формальные права на получение паспорта сохранялись и за жителями "непаспортизированных районов" - так определяло правительственное постановление от 28 апреля 1933 года. При чтении этого документа у нормального человека могло создаться впечатление, что получить паспорт в районном (или городском) отделении милиции проще пареной репы. Но так могли думать только неискушенные деревенские простаки. В самой же инструкции по паспортной работе, введенной в действие 14 февраля 1935 года приказом ь 0069 наркома внутренних дел СССР Г. Г. Ягоды, существовала масса юридических закавык, внешне (по форме) противоречивых, но включенных в документ сознательно с тем, чтобы дать местным царькам (от председателя колхоза или сельсовета до начальника районного управления милиции) возможность для безграничного произвола в отношении рядового колхозника. Единственным могущим возникнуть "ограничением" их всевластия был тот "высший интерес", когда индустриальный молох вновь широко отверзал свою ненасытную пасть, требуя новых жертв. Только тогда приходилось отпускать крестьян в город по так называемому "оргнабору". И они обреченно попадали под следующий зубец машины по штамповке "советского человека" из православных русских людей.

Пункт 22-й инструкции по паспортной работе 1935 года перечислял следующие документы, необходимые для получения паспорта: 1) справку домоуправления или сельсовета с места постоянного жительства (по форме ь 1); 2) справку предприятия или учреждения о работе или службе с обязательным указанием, "с какого времени и в качестве кого работает на данном предприятии (учреждении)"; 3) документ об отношении к военной службе "для всех обязанных иметь таковой по закону"; 4) любой документ, удостоверяющий место и время рождения (метрическую выпись, свидетельство загса и проч.) 14 . Пункт 24-й той же инструкции указывал, что "колхозники, крестьяне-единоличники и некооперированные кустари, проживающие в сельской местности, - никаких справок о работе не представляют". Казалось бы, этот пункт дает колхознику право не представлять в милицию справку правления колхоза о разрешении уйти в "отход", иначе зачем включать специальный пункт об этом в инструкцию? Но то была лукавая видимость. В статьях 46, 47 в разной форме, чтобы было понятнее, подчеркивалось, что все крестьяне (колхозники и единоличники) обязаны для выезда из деревни на срок более пяти дней иметь справку от местных органов власти, которая практически являлась главным документом для получения паспорта.

Ничего этого крестьяне не знали, ведь инструкция по паспортной работе являлась приложением к приказу НКВД СССР, который имел гриф "Сов. секретно". Поэтому особенно цинично, когда они с ней сталкивались, звучала для людей известная юридическая норма: незнание закона не освобождает от наказания по нему.

Попытаемся представить мытарства крестьянина для получения "вольной"... Договора, как правило, в руках нет, так как государство внимательно контролировало и регулировало "оргнабор" в деревне. В зависимости от положения с кадрами в той или иной отрасли, стройке, заводе, шахте оно то разрешало государственным вербовщикам набирать рабочую силу по деревням (на основе государственного плана, в котором учитывались не только отрасли, нуждающиеся в "кадрах", но указывалось и их конкретное число для каждого ведомства или стройки, а также те сельские районы, где разрешался набор), то закрывало эту лазейку. Значит, перво-наперво крестьянину следовало идти за справкой к председателю колхоза. Тот отказывает прямо или тянет, предлагает подождать с уходом до завершения сельскохозяйственных работ. Ничего не добившись в колхозе, крестьянин пытается начать с другого конца - сначала заручиться согласием в сельсовете. Председатель сельсовета - такая же "тварь дрожащая", как и председатель колхоза, существо зависимое, ценящее свое место "начальника" больше всего на свете. Естественно, он спрашивает крестьянина, есть ли у того справка из правления, просит ее показать. Если справки нет, разговор окончен, круг замкнулся. Остается только возможность подкупить сельских чиновников или подделать необходимую справку. Но на то и милиция, чтобы проверять все документы до точки, а при необходимости запрашивать ту инстанцию, которая выдала справку. Так создается почва для сращивания местной верхушки власти - колхозной, советской, милицейской, - верхушки, которая становится безраздельным хозяином деревни. Она грабит, развращает, унижает народ, она создана именно с этой целью, и паспортная система предоставляет тут неограниченные возможности.

О душевном состоянии русского человека, насильственно превращенного в "колхозника", свидетельствует писатель В. Белов: "Для сельской жизни начала тридцатых годов (добавим от себя: разве только 30-х? - В. П.) очень характерно было такое понятие, как "копия" или "копия с копии". Бумага или ее отсутствие могли отправить на Соловки, убить, уморить голодом. И мы, дети, уже знали эту суровую истину. Не зря составлять документы учили нас на уроках... В седьмом или шестом классе, помнится, мы учили наизусть стихотворение Некрасова "Размышления у парадного подъезда": "Вот парадный подъезд. По торжественным дням, одержимый холопским недугом, целый город с каким-то испугом подъезжает к заветным дверям". H. А. Некрасов называл холопским недугом обычное подхалимство. Но можно ли называть холопским недугом страх беспаспортного деревенского мальчика, стоящего перед всесильным чиновником? Дважды, в сорок шестом и сорок седьмом годах, я пытался поступить учиться. В Риге, в Вологде, в Устюге. Каждый раз меня заворачивали. Я получил паспорт лишь в сорок девятом, когда сбежал из колхоза в ФЗО. Но за пределами деревенской околицы чиновников было еще больше..." 15

...Согласно инструкции по паспортной работе 1935 года, помимо паспортных книжек сроком на три года и годичных паспортов существовали временные удостоверения сроком до трех месяцев. Они выдавались "в нережимных местностях при отсутствии документов, необходимых для получения паспорта" (пункт 21-й инструкции). Другими словами, речь шла преимущественно о сельских жителях, которые выезжали в "паспортизированную местность" на временные (сезонные) работы. С помощью этой меры государство пыталось регулировать миграционные потоки и удовлетворять нужды народного хозяйства в рабочей силе, одновременно ни на минуту не упуская ни одного человека из поля зрения милиции.

Часто из деревни убегали вообще без каких-либо документов. О том, что подобные явления носили массовый характер, свидетельствует следующая выдержка из циркуляра ЦИК СССР ь 563/3 от 17 марта 1934 года: "Несмотря на проведенную органами милиции разъяснительную кампанию, требование это не выполняется: наблюдается массовый приезд граждан из сельских местностей в города без паспортов, что вызывает мероприятия милиции по задержанию и удалению приезжающих" 16 . Нередки были попытки прописаться по поддельным и подложным справкам об отходничестве. Но, разумеется, эта "кустарщина" не могла всерьез противостоять механизму тоталитарной машины, паспортной удавке, накинутой на народную шею.

Правовое положение крестьянина в колхозную эпоху делало его изгоем в родной стране. И жить под таким психологическим прессом предстояло не только ему, но и его детям. По действующему примерному уставу сельхозартели (1935) членство в колхозе оформлялось подачей заявления с последующим решением о приеме на общем собрании артели. На практике правило это не соблюдалось по отношению к детям колхозников, которых по достижении ими шестнадцатилетнего возраста правление механически заносило в списки членов артели без их заявления о приеме. Получалось, что сельская молодежь не могла распоряжаться своей судьбой: не могла по собственному желанию после шестнадцати лет получить в райотделе милиции паспорт и свободно уехать в город на работу или учебу. Совершеннолетние молодые люди автоматически становились колхозниками и, следовательно, только в качестве таковых могли добиваться получения паспортов. Чем в большинстве своем кончались такие попытки, мы уже писали. Формально названная практика не была закреплена юридически в уставе сельхозартели. Фактически же колхозники становились подневольным сословием "из рода в род".

...Бегство в города создавало видимость обретения свободы. Жизнь вытесняла сельских беглецов из собственно русских областей на окраины.

К 1939 году резко выросла (по сравнению с переписью 1926 года) доля русских в следующих национальных районах: в Чечено-Ингушской АССР с 1,2 - 2,9 до 28,8 процента, в Северо-Осетинской АССР с 6,6 до 37,2 процента, в Якутской АССР с 10,4 до 35,5 процента, в Бурят-Монгольской АССР с 52,7 до 72,1 процента, в Киргизской ССР с 11,7 до 20,8 процента 17 . В дальнейшем "индустриализация" только усиливала этот центробежный процесс.

Паспортизация населения способствовала тотальному контролю над гражданами. Негласный надзор приобрел невиданные в мировой истории масштабы. В областных управлениях милиции возникали паспортные отделы, в городских и районных управлениях (отделениях) - паспортные столы. В населенных пунктах, где проживало свыше 100 тысяч "паспортизированного населения", создавались адресные бюро. В дополнение к ним, но с иными целями - не для прописки населения и выдачи паспортов, а для "улучшения розыска скрывшихся и бежавших преступников" - приказом НКВД СССР ь 0102 от 10 сентября 1936 года во всех крупных городах страны (свыше 20 тысяч жителей) организовывались кустовые адресные бюро. В Москве действовало Центральное адресное бюро (ЦАБ). Если в 1936 году кустовые бюро существовали в 359 городах СССР, то в 1937 году - в 413 18 . Остальные города и районы страны прикреплялись каждый к определенному кустовому адресному бюро. Таким образом, вся территория СССР была охвачена сыском. Маскировалось же это под "учет движения населения".

Положение о кустовых адресных бюро, утвержденное приказом НКВД СССР ь 077 от 16 августа 1937 года, устанавливало, что "основным прописочным, учетным и справочным документом является листок прибытия, который заполняется при перепрописке всего населения и на каждого прибывающего в данный населенный пункт гражданина" 19 . Листки прибытия и убытия имели одинаковое название - "адресный листок". Учет движения населения при этом был второстепенной задачей. Все адресные листки до помещения их в картотеку на прибывших лиц проверялись в кустовых бюро по книге розыска паспортов, ибо многие жили по чужим или поддельным паспортам. Одновременно листки прибытия сверялись с так называемыми сторожевыми листками (розыскными карточками), которые заполнялись на "разыскиваемых преступников", объявляемых в союзном или местном розыске, и хранились в кустовых адресных бюро в специальных картотеках. При обнаружении разыскиваемого об этом немедленно сообщалось "аппарату НКВД, объявившему розыск", но карточки продолжали храниться "как компрматериал до указания об их изъятии и уничтожении".

С 1 января 1939 года ввели новую, более совершенную форму адресных листков, что не было случайным. 17 января должна была состояться всесоюзная перепись населения. Предшествующая перепись проводилась всего за два года до этого. Следовательно, государство не столько нуждалось в точных сведениях о численности населения, сколько в установлении местожительства каждого человека. Ведь в 1937 - 1938 годах в стране проводилась массовая чистка ("ротация") советского чиновничьего слоя. Бывшие руководящие кадры в обстановке террора и всеобщего страха пытались сменить местожительство, любым способом получить новые документы. Люди видели в предстоящей переписи прямую угрозу своей жизни, старались заранее скрыться. Поэтому режим считал необходимым усилить контроль за "движением населения", чтобы в нужный момент иметь возможность арестовать любого. Отдельные лица (дачники, отдыхающие в санаториях, домах отдыха, приезжающие в отпуска, на каникулы, экскурсанты, туристы, прибывающие на совещания, съезды и выбывающие обратно) прописывались временно на адресных листках без отрывных талонов. Для всех остальных прописка и выписка фиксировалась на адресных листках с отрывными талонами, а затем эти данные направлялись в управление, а оттуда в Центральное управление народнохозяйственного учета Госплана СССР (ЦУНХУ). Адресный листок оставался в милиции. В режимных местностях такие листки заполнялись в двух экземплярах: один оставался в адресном бюро, а другой в отделении милиции "для контроля за выездом прописанного в срок". На "социально чуждый" и "уголовный элемент" заполнялись дополнительные листки прибытия (или убытия), которые направлялись для централизованного учета в кустовые адресные бюро 20 . Таким образом, в стране существовал двойной учет "движения населения". Важнейший - в милиции, второстепенный - в Госплане. Инструкция по паспортной работе 1935 года следующим образом определяла приоритет в задачах адресных бюро: "а) оказание содействия административным органам в розыске необходимых им лиц; б) выдача учреждениям и частным лицам справок о местожительстве граждан; в) ведение учета движения населения" 21 . Вопреки традиционным представлениям, паспортный аппарат в СССР существовал не столько для нужд населения, сколько для розыска непокорных.

Приказ НКВД СССР ь 230 от 16 декабря 1938 года о работе кустовых адресных бюро прямо указывал, что они создавались для "улучшения работы милиции по розыску преступников", а не для учета движения населения. Для решения последней задачи, говорилось в приказе, существуют адресные бюро. В кустовых бюро листки на вновь прибывших проверялись на предмет наличия в биографии человека "компрометирующих сведений", после чего - в зависимости от характера "компромата" - об этом сообщалось руководителю предприятия по месту работы человека или "немедленно в уголовный розыск".

Инструкция по паспортной работе 1935 года основными задачами милиции по "поддержанию паспортного режима" в СССР определяла следующие: недопущение проживания без паспорта и без прописки; недопущение приема на работу или службу без паспортов; очистка режимных местностей от "уголовных, кулацких и иных антиобщественных элементов, а также от лиц, не связанных с производством и работой"; взятие в нережимных местностях всего "кулацкого, уголовного и иного антиобщественного элемента" на особый учет" 22.

Практическая работа низового аппарата милиции по проведению "особого учета" строилась следующим образом: в справке домоуправления или сельсовета с места постоянного жительства (форма ь 1), которая в обязательном порядке предъявлялась в милиции при получении паспорта, в графу "Для особых отметок органов РК милиции" заносились все "компрометирующие данные" о получателе паспорта. Начиная с 1936 года в паспортах бывших заключенных и ссыльных, лишенных избирательных прав и "перебежчиков" стали делать специальную отметку. Справки по форме ь 1 хранились в общей картотеке паспортного аппарата милиции; люди, взятые на особый учет, заносились в списки по специальной форме. Ширилась "индустриализация", завершалась "сплошная коллективизация", росли города, фабриковались политические процессы, все свирепее становился террор, увеличивалось число "преступников", "летунов" и иного "антиобщественного элемента". Соответственно совершенствовался сыск, увеличивались картотеки Центрального и кустовых адресных бюро.

Для улучшения идентификации личности гражданина СССР с октября 1937 года в паспорта стали наклеивать фотографическую карточку, второй экземпляр которой хранился в милиции по месту выдачи документа. Во избежание подделок Главное управление милиции ввело спецчернила для заполнения бланков паспортов и спецмастику для печатей, штампы по креплению фотокарточек, рассылало во все отделения милиции оперативно-методические "ориентировки" о способах распознания поддельных документов. В тех случаях, когда при получении паспортов предъявлялись свидетельства о рождении из других областей и республик, милицию обязывали предварительно запрашивать пункты выдачи свидетельств, чтобы последние подтвердили подлинность документов. Для ужесточения мер по "поддержанию паспортного режима" милиция кроме собственных сил привлекала дворников, сторожей, бригадмил, "сельских исполнителей" и прочих "доверенных лиц" (как их именовали на милицейском жаргоне).

О масштабах слежки за населением свидетельствует следующий факт. По сообщению Главного управления милиции, на начало 1946 года в районах Московской области "агентурно-осведомительный аппарат" состоял из 396 резидентов (в том числе 49 платных), 1142 агентов, 24 агентов-маршрутников и 7876 осведомителей. При этом начальник управления генерал-лейтенант Леонтьев отмечал, что "агентурно-осведомительная сеть по области большая, но качественно еще слабая" 23 . Словарь иностранных слов дает несколько толкований понятия "резидент", но всегда речь идет о человеке, выполняющем дипломатические, разведывательные или административные функции в чужом, иностранном, государстве. Видимо, у коммунистической власти было достаточно оснований считать Россию чужой для себя страной.

...В 1940 году проводился обмен паспортов в Москве, Ленинграде, Киеве и других "режимных" городах. Как и в 1936 году, НКВД СССР требовал проводить обмен "в порядке текущей плановой работы, не придавая ему характер массовой кампании и без создания для этой цели специального аппарата". В стране завершились мероприятия по закрепощению основной массы населения, и лишняя шумиха по этому поводу властям была не нужна. К концу 30-х годов советское руководство могло с полным правом заявить на весь мир о "построении основ социализма в СССР " . Окончательное формирование паспортного режима служило этому самым убедительным аргументом.

Чтобы правильно оценить характер перемен в правовом положении русского народа, коротко рассмотрим основные положения паспортной системы царской России. Основным документом был "Устав о паспортах", изданный в 1903 году 24 . По нему все, проживающие по месту постоянного жительства, не обязывались иметь паспорта. Под постоянным местом жительства понималось: для дворян, купцов, чиновников, почетных граждан и разночинцев - место, где они имели недвижимое имущество или домашнее обзаведение или были заняты на службе; для мещан и ремесленников - город или местечко, где они были причислены к мещанскому или ремесленному обществу; для крестьян - сельское общество или волость, к которой они были приписаны. На фабриках, заводах, мануфактурах и горных промыслах, на которые распространялось действие правил о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности, всем рабочим предписывалось иметь паспорта, даже в случаях, когда предприятие находилось в месте постоянного жительства этих рабочих.

Не требовалось получать паспорт в тех случаях, когда люди отлучались с постоянного места жительства в пределах своего уезда или за него, но не далее чем на 50 верст и не более чем на полгода. Можно было наниматься на сельские работы без ограничения срока отлучки и без получения паспорта, если работать приходилось в соседних с уездом волостях.

В остальных случаях при перемене места постоянного жительства выдавались паспорта: бессрочные - не служащим дворянам, уволенным с государственной службы офицерам запаса, почетным гражданам, купцам и разночинцам, пятилетние - мещанам, ремесленникам и сельским обывателям. Если за последними числились недоимки по общественным, государственным, земским или мирским сборам, паспорта выдавались только с согласия обществ, к которым они были приписаны, на срок до одного года.

Лица мужского пола до семнадцатилетнего возраста, не состоявшие на государственной службе, и женского пола до 21 года могли получить индивидуальные паспорта только с согласия своих родителей и опекунов, в чьи паспорта они были внесены. Замужние женщины получали паспорта с согласия своих мужей (исключения делались для тех, чьи мужья находились в безвестном отсутствии, в местах заключения, ссылке или страдали умопомешательством).

Членам крестьянских семей, в том числе совершеннолетним, паспорта выдавались с согласия хозяина крестьянского двора. Без этого документы могли быть выданы только по распоряжению земского или крестьянского начальника либо других ответственных лиц.

Отбывшие наказание в исправительно-арестантских отделениях, тюрьмах и крепостях в соответствии с Уложением о наказаниях (в отдельных случаях по решению Особых Совещаний при министре внутренних дел) находились под особым полицейским надзором. Этим лицам паспорта выдавались только с разрешения полиции, а в них делалась отметка о судимости владельца и производилась запись, ограничивающая места проживания. Существовавший в Российской империи паспортный режим позволял даже революционерам после отбытия наказания за особо опасные преступления не только не чувствовать себя в обществе изгоями, но и жить в сносных, человеческих условиях, менять местожительство, продолжать заниматься революционными делами и дальше, выезжать за границу. Многие злоупотребления были тогда связаны именно с излишней либерализацией паспортного режима.

В 1900 году заграничный паспорт был выдан, например, В. Ульянову, брату казненного террориста, активному приверженцу свержения монархии, выступавшему с пропагандой своих идей. Даже смешно представить возможность чего-либо подобного в СССР после введения паспортной системы.

К числу схожих черт паспортных систем России и СССР, имеющих, на первый взгляд, некоторое сходство, относятся ограничения, налагаемые на сельских жителей. Однако и здесь легко увидеть различные цели, которые преследовались при введении паспортных норм. В дореволюционной России - с явным преобладанием деревенского населения над городским - "отходничество" служило не только способом сглаживания сезонности сельского труда, но и дополнительным заработком для крестьян, что позволяло им расплачиваться с налогами и недоимками. В отношении правовых ограничений даже советские историки вынуждены признать, что царский указ от 5 октября 1906 года представлял крестьянам "одинаковые в отношении государственной службы права" с другими сословиями и "свободу избрания места постоянного жительства", без чего было невозможно проводить столыпинскую реформу.

Цель же советской паспортной системы - прикрепить людей к колхозным работам, а традиционный термин "отходничество" маскировал бегство людей от ужасов коллективизации.

До революции диктат главы крестьянского двора в отношении разрешения на выдачу паспортов членам своей семьи, во-первых, опирался на хозяйственную и религиозную традицию, выработанную веками и обусловленную способом ведения сельского хозяйства, а во-вторых, не шел ни в какое сравнение с произволом и глумлением советских органов при оформлении паспортов колхозникам.

2

Вторая мировая война продемонстрировала новые возможности паспортной тоталитарной системы. В 1939 году СССР вернул территории, бездарно проигранные в ходе военной кампании за девятнадцать лет до того. Население этих мест подверглось насильственной советизации. 21 января 1940 года вводится в действие временная инструкция по проведению паспортной системы в западных областях, которая ничем не отличалась от действующей в Советском Союзе.

...В том же году постановлением Совнаркома СССР ь 1667 от 10 сентября начинает осуществляться новое положение о паспортах и новая инструкция НКВД СССР по его применению 25 . Новый документ имел одно существенное отличие от декабрьского постановления 1932 года: он расширял территорию паспортизации за счет районных центров и населенных пунктов, где были расположены МТС. Заветная черта, за которой начиналась жизнь с паспортом, казалось, приблизилась. Власть как бы делала сельчанам приглашающий жест; миграция из деревень усилилась. Но, устроившись работать на новом месте на предприятия, бывшие сельские жители сразу подпадали под действие указа от 26 июня 1940 года. По нему под страхом уголовного наказания запрещался самовольный уход рабочих и служащих с предприятий. Фиктивная "либерализация" паспортной системы на деле вышла боком тем, кто на нее купился. Расширение паспортизированной территории свидетельствовало о продолжающемся наступлении города на деревню, ведь в районных центрах создавалась городская атмосфера со всеми прелестями советской резервации.

Помимо названного новшества положение о паспортах учитывало перемены, которые произошли после 1932 года. Уточнялись границы режимных местностей в связи с территориальными захватами СССР 1939 - 1940 годов; законодательно оформлялось распространение паспортной системы на жителей новых земель; определялся порядок выдачи паспортов кочующим цыганам и лицам, принятым в гражданство СССР, закреплялась на неопределенный срок практика изъятия у рабочих и служащих оборонной и угольной промышленности, железнодорожного транспорта паспортов и выдача им взамен спецудостоверений. Орденоносцы, лица, достигшие пятидесятипятилетнего возраста, инвалиды и пенсионеры отныне должны были получать бессрочные паспорта; пятилетние выдавались гражданам от 16 до 55 лет. Сохранялась практика выдачи временных удостоверений "гражданам, выезжающим из местностей, где не введена паспортная система".

Еще в мае 1940 года НКВД СССР распорядился работникам угольной промышленности вместо паспортов выдавать спецудостоверения. Паспорта хранились в отделах кадров предприятий и выдавались на руки в исключительных случаях (например, для предъявления документа в загсе при перемене фамилии, вступлении в брак или разводе). Этот порядок отменили только в мае 1948 года, возвратив паспорта на руки владельцам. Как и в угольной промышленности, подобное положение в 1940 - 1944 годах распространялось на те отрасли народного хозяйства, предприятия которых отличались особенно тяжелыми условиями труда и испытывали постоянные трудности с рабочими кадрами (главным образом неквалифицированными), - черную и цветную металлургию, химическую промышленность, тяжелую индустрию, судостроение. Выдача удостоверений взамен паспортов существовала на железнодорожном, морском и речном транспорте, в системе Главного управления трудовых резервов 26.

Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-20011130 * Origin: из-под древней стены ослепительный чиж (2:5020/113.8888)