Бруно Гроппо. Как быть с "темным" историческим прошлым (1/5)

25.02.2005
Boris Paleev, 2:5020/113.8888
Тема: Бруно Гроппо. Как быть с "темным" историческим прошлым (1/5)

Hello All!

25 февраля 2005 г., пятница Адрес страницы: http://www.polit.ru/lectures/2005/02/25/groppo.html ПУБЛИЧНЫЕ ЛЕКЦИИ

Бруно Гроппо. Как быть с "темным" историческим прошлым Размышления о памяти, безнаказанности и справедливости при переходе от диктатуры к демократии Мы публикуем полную расшифровку лекции профессора Бруно Гроппо (Centre National de la Recherche - французский эквивалент российской Академии наук; Парижский университет I - Сорбонна; парижский Центр социальной истории XX века; преподает в университетах - Padova, Краков, UNAM, Мехика, Campinas, Бразилия, Buenos Aires, La Plata, Аргентина), которая была прочитана 17 февраля в клубе-литературном кафе Bilingua в рамках проекта "Публичные лекции Полит.ру".

Данная лекция и обсуждение демонстрируют интересное столкновение европейской интеллектуальной традиции, связанной с многолетней общественной рефлексией трагического опыта прошедшего столетия и аналогичным, но "ускоренным" и к тому же еще актуальным опытом России. В "старой" Европе общественное обсуждение имеет свою специфику в разных странах, но, кажется, при этом везде создало базу общепринятых идеологических понятий ("демократическое общество не может отказаться от воздаяния"), общих мест, того, что считается приличным и неприличным, принятым и неприемлемым. По крайней мере, разные формы ревизионизма активно вытесняются из сферы открытой политики и сферы приличного для общественной коммуникации. Российская же ситуация в том, что почти весь наш исторический опыт является проблемой, а сфера общепринятого - очень неустойчивой, а почти любой тезис об истории - провокацией дискуссии. Мы также имели в виду следующий важный контекст - обсуждение, приуроченное к 60-летию Победы, связанное также и оценкой сталинизма.

В обсуждение участвовали Александр Даниэль, Александр Черкасов ("Мемориал"), Рустем Максудов (Центр "Судебно-правовая реформа"), Татьяна Ворожейкина (Институт мировой экономики и международных отношений РАН. Московская высшая школа социальных и экономических наук) и др.

Лекция Бруно Гроппо (Перевод Михаила Даниэля). Курсивом в тексте отмечены некоторые пояснения, которые профессор Бруно Гроппо дал уже после прочтения стенограммы обсуждения.

Бруно Гроппо: Для начала я хочу поблагодарить организаторов за то, что они предоставили мне возможности сделать этот доклад. Для меня большое удовольствие - выступать здесь, и единственное, о чем я сожалею, это о том, что не могу прямо обращаться к вам на русском языке.

Я буду говорить о том, как общество встает перед проблемой трудного прошлого, которое я обозначаю как травматическое прошлое. Я буду говорить о некоторых зарубежных странах, переживших этот опыт, прежде всего о странах Латинской Америки, и заключу свое выступление несколькими заключениями по поводу опыта России.

Что касается России, то я выступаю здесь не как специалист, но как крайне заинтересованный наблюдатель. Я добавил эту заключительную часть по просьбе организаторов, для того чтобы можно было начать дискуссию по этому поводу.

Целые общества, как и отдельные люди, иногда переживают тяжелый, травматический опыт, который оставляет достаточно глубокие следы и который непросто преодолеть. Войны, диктатуры, оккупации, массовые убийства. Исходное значение слова "травма" - это рана, повреждение. Под травматическим историческим опытом, травматическим прошлым я понимаю такое прошлое, которое привело к возникновению в социальном теле тяжелой раны. Если продолжить эту метафору, то это рана, которая требует длительного времени для заживления и от которой навсегда останется шрам. Эта рана, если ее не подвергнуть адекватному лечению, может вновь открыться и начать причинять страдания.

Травматическое прошлое есть у многих стран, в особенности у тех из них, что пережили диктатуры. Сами диктатуры могут иметь разные природу: это могут быть фашистские, коммунистические, милитаристские режимы, более или менее кровавые. Но каждая из них прибегает к насилию по отношению к части своего населения и каждая из них нарушает права и свободы своих граждан.

Насилие направлено в первую очередь против некоторых секторов населения, которые рассматриваются режимом как враги и которые по этой причине становятся жертвами репрессий. Однако оно также затрагивает и все общество в целом. Насилие и террор разрушают общественные связи, заставляют человека замыкаться на себе, оставляют после себя страх и недоверие. Таким образом, жизнь при условиях диктатуры не проходит бесследно ни для какого общества.

Как общество, которое столкнулось с таким травматическим опытом, может преодолеть его после нормализации условий существования, после того, как в большей мере начинают соблюдаться права человека? Я буду говорить о двух странах: Чили и Аргентине, в которых произошел переход от военной диктатуры к демократии. Я постараюсь показать, как они пытаются разрешить две фундаментальные проблемы: проблему исторической правды - проблему поиска истины о совершенных диктатурой преступлениях; а также проблему правосудия и воздаяния - проблему наказания виновных в этих преступлениях и проблему возмещения ущерба, нанесенного жертвам.

Эти две страны - Чили и Аргентина - послужат нам примером, на основании которого можно задать и более общие вопросы, касающиеся и других стран. Вот эти вопросы в самом схематичном виде:

Можно ли полностью забыть о травматическом прошлом, возможно ли предать его забвению? Может ли общество, считающее себя демократическим, отказаться от установления истины о преступлениях прошлого? Если ответственные за преступления не предстали перед судом и не были наказаны - какие последствия это может иметь для общества? Я задаю эти вопросы, находясь в контексте демократического общества и стараясь при этом идентифицировать себя с жертвами, с теми, кто перенес несправедливые гонения и пытки со стороны диктатуры. Хотя наиболее непосредственным образом проблемы воздаяния и возмещения ущерба затрагивают жертв, они затрагивают и все общество в целом.

Демократическое общество не может отказаться от воздаяния. Иными словами, травматическое прошлое нельзя преодолеть до тех пор, пока общество не попытается в полном объеме проанализировать свое прошлое, установить истину о совершенных преступлениях, осудить ответственных и, насколько это возможно, возместить жертвам понесенный ими ущерб. Безнаказанность тех, кто несет ответственность за совершенные во время диктатуры преступления, подрывает самые основы демократического общества. Такая безнаказанность означает, что некоторые из его членов стоят превыше закона и что, следовательно, принцип равенства перед законом не соблюдается.

Общества, которые пережили травматический опыт, часто становятся на путь психологического вытеснения и забвения. Они стараются забыть - и заставляют своих граждан забыть - травматические эпизоды своей истории, таким образом отказываясь и от установления истины и от свершения правосудия. Этот выбор может навязываться силой, как это произошло в Чили и в Аргентине, но может также проистекать из добровольной убежденности в том, что забвение необходимо, что оно обладает определенным врачующим эффектом.

Опыт самых различных стран, однако, показывает, что забвение - как добровольное, так и насильственно навязываемое - даже в самом лучшем случае оказывается лишь временным решением. Это решение может быть эффективным на определенном, иногда длинном, иногда коротком временном отрезке, но эффект никогда не длится вечно. Рано или поздно наступает момент, когда общество снова оказывается лицом к лицу со своим травматическим прошлым, которое оно пыталось вытеснить. Так происходило в Германии после 1945 года, когда немцы пытались забыть о нацизме, во Франции, которая пыталась забыть Виши и коллаборационизм, в Испании, где в период перехода к демократическому режиму пытались забыть о гражданской войне. Список примеров можно продолжить.

Для общества, которое называет себя демократическим, стремится к тому, чтобы стать истинно демократическим, центральным является вопрос о правосудии и воздаянии, о наказании ответственных за преступления и убийства. В том, что этот вопрос игнорируется авторитарными режимами, нет ничего удивительного, так как эти режимы не признают ни правового государства, ни равенства своих граждан перед лицом закона. Общество, которое хочет называться демократическим, напротив, не может игнорировать необходимость воздаяния, так как это поставит под угрозу сами основания общественного договора.

«следующий текст читается переводчиком с листа»

Как и большая часть стран Латинской Америки, Чили и Аргентина в 70-80-е годы пережили период военных диктатур, установленных при поддержке Соединенных Штатов. Характерной чертой этих диктатур была планомерность физического - именно физического - уничтожения политических оппонентов. Он ставили перед собой целью не нейтрализовывать их, высылая из страны или сажая в тюрьмы, а раз и навсегда от них избавляться. Таким образом, речь идет о своего рода качественном скачке в применении насилия. Основным методом борьбы против политических оппонентов, особенно в Аргентине, стало похищение (в оригинальном тексте используется термин "вынужденное исчезновение").

Аресты проводились группами лиц, в число которых входили военные и полиция. Участники этих групп никак не представлялись и не заявляли о том, что действуют от лица закона. Арестованных переводили в тайные центры содержания, пытали для получения определенной информации, а затем, в подавляющем большинстве случаев, казнили. Тела не возвращались семьям - их тайно хоронили, сжигали или сбрасывали в море. В Аргентине военные уничтожили тысячи людей, живыми сбрасывая их с самолетов в море. В Чили, как и в Аргентине, работали сотни тайных центров заключения и пыток, которые, в отличие от тюрем, не имели никакого правового статуса и таким образом полностью выходили из ведения закона, так что возможность контроля со стороны судебных органов была исключена даже теоретически.

Это были самые настоящие концентрационные лагеря или, точнее говоря, лагеря уничтожения, поскольку большая часть задержанных бесследно исчезала. Государственный терроризм был тем более ужасен, что практиковался тайно. Семьи лиц, арестованных такими вот группами, не получали никаких сведений об их судьбе. Если они обращались к военным властям или в полицию, чтобы узнать, где находится арестованный, они получали стандартный ответ: "Лицо, которое вы разыскиваете, в списках арестованных не значится". Власти, организовывавшие похищения, притворялись, что им ничего не известно. Обращаться в суд было также бессмысленно: требования habeas corpus, представляемые в судебные органы семьями жертв, не давали никаких результатов.

Я упомяну также об одном пункте, достаточно существенном, но не имеющем прямого отношения к сегодняшней проблематике. Военные диктатуры были инструментом, который служил для насильственного насаждения неолиберальной экономической модели, плачевные последствия применения которой для аргентинской экономики хорошо известны. Диктатуры поддерживались экономическими и социальными секторами, заинтересованными в реализации такой модели.

Таким образом, они были не просто военными, но в определенном смысле военно-гражданскими диктатурами. В итоге же общество все равно возложило почти всю ответственность за происходившее исключительно на военных, поскольку именно их руки были запятнаны кровью.

Переход к демократическому режиму осуществлялся в этих двух странах немного по-разному. В Чили он стал прямым следствием референдума, организованного и проигранного военным режимом. Это поражение военных открыло дорогу для восстановления конституционного режима и гражданского правительства после победы оппозиции на выборах в Законодательное собрание в 1990 году. Таким образом Чили официально вновь стало демократическим государством, но демократическим государством под опекой военных, так как вооруженные силы до сегодняшнего дня продолжают сохранять в своих руках достаточную власть, чтобы держать общество под постоянной угрозой.

В Аргентине переход стал возможен благодаря неудаче военных в управлении экономикой страны и, особенно, благодаря поражению в бессмысленной войне, которую они развязали против Англии в борьбе за Фолклендские (Мальвинские) острова. Военная власть была дискредитирована и ослаблена, ей пришлось передать власть гражданскому правительству.

Среди прочих трудностей, опыт диктатуры оставил в наследство двум странами две особенно острые проблемы, которые пока не нашли своего решения.

Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-20011130 * Origin: из-под древней стены ослепительный чиж (2:5020/113.8888)