25.02.2005
Boris Paleev, 2:5020/113.8888
Тема: Бруно Гроппо. Как быть с "темным" историческим прошлым (2/5)
Hello All!
Первая - это проблема людей, исчезнувших в период диктатуры, обстоятельства смерти и судьба тел которых до сих пор неизвестны. Это относится к более чем тысяче чилийцев и к гораздо большему числу людей - от 10 до 30 тысяч - в Аргентине. Кроме того, в Аргентине проблема "вынужденных исчезновений" имеет еще один аспект: речь идет о детях, родившихся в неволе, в ходе содержания в тайных центрах. О детях, незаконно отчужденных военными, а потом переданных под новыми именами в семьи военных и полицейских. Согласно оценкам, число таких детей составляет около 500 человек, из которых пока удалось отыскать только 79.
Другой проблемой, оставшейся этим странам от диктатур, является проблема правосудия или, точнее, безнаказанности. Как в Чили, так и в Аргентине военные руководители предприняли определенные усилия, чтобы гарантировать безнаказанность как себе, так и своим подчиненным. В 1978 году в Чили, в самый разгар диктатуры, военный режим специально для этого принял закон об амнистии, действующий по сей день. Он гарантирует неприкосновенность за преступления, совершенные в период с 1973 по 1978 год. В Аргентине вооруженные силы прежде чем передать власть в руки гражданских лиц приняли закон об амнистии по отношению к самим себе. Новое гражданское правительство аннулировало этот закон, но вооруженные силы, угрожая новыми похищениями, в 1985-86 годах добились от парламента принятия двух новых законов об амнистии, причем значимо само название этих законов: "Point final", или "Конечная точка", а второй называется "Devoir d'obйissance", то есть "Необходимость подчинения". Эти законы гарантировали военным безнаказанность.
Аналогичная ситуация имела место и во всех других странах Латинской Америки, которые перешли от диктатуры к демократии. Везде военным удалось навязать последовавшим за ним гражданским правительствам амнистию, которая гарантировала неприкосновенность деятелям диктатур.
Аргентина отличается от всех других стран Латинской Америки тем, что здесь и только здесь в 1985 году были переданы в руки правосудия и осуждены высшие представители военной хунты. Тем не менее, непосредственным результатом принятия уже упомянутого закона об амнистии стало приостановление всех судебных процессов над военными и полицейскими. Некоторое время спустя уже осужденные военные были выпущены на свободу.
Таким образом, в обеих странах обществу пытаются навязать молчание и забвение в отношении преступлений, совершенных диктатурой. За исключением очень краткого временного промежутка в Аргентине, ни о каком воздаянии в период перехода к демократии не было речи. В аспекте получения новых сведениях об исчезнувших шаг вперед удалось сделать только благодаря так называемым следственным комиссиям, организованным новыми гражданскими правительствами. При этом от военных до сегодняшнего дня не удается получить никакой информации о совершенных ими преступлениях.
В Аргентине со времени падения диктатуры прошло более двадцати лет (это был 1983 год), сменилось целое поколение. В Чили возврат к гражданскому правительству произошел в 1990 году, после семнадцати лет диктатуры. Прошло достаточное время, чтобы можно сделать определенные выводы о политике забвения, которую обществу пытались навязать во имя национального примирения.
Можно констатировать, что полноценного забвения не произошло, как бы ни желала этого определенная часть общества. Например, в случае Чили дело Пиночета, начавшееся с задержания и ареста бывшего диктатора в Лондоне, воскресило память о прошлом и возобновило общественную дискуссию о преступлениях диктатуры, открыв возможность для возбуждения многочисленных судебных исков против военных, обвиняемых в многочисленных нарушениях прав человека.
Армия, устами своего главнокомандующего, была вынуждена признать, что эти нарушения не были исключением из правил, эксцессами, но системными действиями, план которых был разработан диктатурой. Закон об амнистии все еще в силе, но некоторые судьи все-таки находят способы привлекать бывших палачей к ответственности.
В Аргентине после избрания в 2003 году президента Киршнера законы об амнистии были отменены, что позволило вновь начать судебное преследование обвиняемых в преступлениях военных. После долгих лет вынужденного бессилия машина правосудия снова работает. Все эти изменения сопровождались активными общественными дискуссиями.
Таким образом, и в Аргентине и в Чили необходимость в воздаянии и в установлении истины оказалась сильнее, чем искушение забвением. Искушение, которому общество подвергала власть.
Следует задать себе вопрос, почему так произошло и почему политика забвения, которую проводили руководители этих стран, не возымела желаемого результата. Это может объясняться несколькими факторами.
Во-первых, сам характер преступлений, характер государственного террора делает забвение невозможным. Похищения людей, которые исключили возможность семейного или общественного траура, поместили этих людей в своего рода вечное настоящее. Такой репрессивный метод был очень эффективен в краткосрочной перспективе: он внушал обществу ужас, парализовывал его активность. Однако одним из последствий этого метода в перспективе долгосрочной - возможно, это последствие не было предвидено самими военными - оказалась невозможность раз и навсегда перевернуть эту страницу прошлого. Речь идет о том, что в каком-то смысле похищенные остались вместе с живущими и продолжают, как в Аргентине, так и в Чили, свое особое существование в социальном пространстве.
В случае Аргентины к этому прибавляется еще одно отвратительное преступление, о котором невозможно забыть, - отчуждение и присвоение младенцев. Кстати говоря, это преступление не подпадает и под закон об амнистии.
Ключевым фактором оказалась деятельность семей жертв, деятельность бывших заключенных, которым так или иначе удалось выжить, а также нескольких правозащитных объединений. Продолжая упорно добиваться истины и правосудия, они сыграли определяющую роль в том, чтобы сохранить память о жертвах и сделать невозможным для общества принятие безнаказанности виновных.
В случае Аргентины нужно особо сказать о деятельности, которую вот уже более четверти века ведет организация, называющаяся "Матери и бабушки площади Мая" - многие женщины потеряли не только детей, но и внуков, и сейчас они продолжают разыскивать этих молодых людей, которым уже по двадцать пять - двадцать шесть лет. Это движение стало очень важным моральным эталоном для всего аргентинского общества.
В Чили схожую роль играет деятельность Объединения семей арестованных и похищенных людей.
На борьбу за сохранение памяти и свершение правосудия оказали влияние также и внешние, международные факторы.
Во-первых, следует упомянуть о значении проблемы прав человека на мировом уровне, о том, что это значение существенно выросло за последние несколько десятилетий. Начиная с 70-х годов идеология прав человека начинает заполнять вакуум, возникший после крушения других идеологий, имевших более отчетливую политическую составляющую и ныне находящихся на спаде. В первую очередь речь идет об идеологиях революционной направленности.
Соблюдение прав человек стало одним из основных критериев для определения демократического или недемократического характера режима - права человека теперь представляются существенной составляющей демократии. Одним из последствий того, что вопрос о правах человека стал столь важным, несмотря на то что права человека постоянно нарушаются в огромном числе государств, стало то, что безнаказанность за нарушение этих прав становится все более и более неприемлемой для общества.
Другим важным фактором, кстати говоря, связанным с проблемой прав человека, стала эволюция международного уголовного права в сторону признания принципа универсальной юрисдикции для преступлений против человечества. Арест Пиночета в Лондоне по запросу испанского судьи Бальтасара Гарсона свидетельствует о существенных переменах, произошедших в этой сфере. На то же указывает и создание Международного уголовного суда, которое произошло после создания ряда целевых уголовных судов для разбора дел, касающихся событий в бывшей Югославии и в Руанде.
Речь идет о медленном и противоречивом процессе, наталкивающемся на очень серьезные препятствия, но указывающем в целом на изменение менталитета.
Если вернуться в сферу уголовного права, то тот факт, что среди похищенных в Аргентине было немало граждан других государств, - в первую очередь, испанцев и итальянцев, но также французов, немцев, шведов - стимулировал судебные органы этих стран открывать уголовное производство против граждан Аргентины, ответственных за эти преступления, и требовать их экстрадиции. В некоторых случаях виновные были заочно осуждены и приговорены европейскими судами, в первую очередь, французскими и итальянскими, к различным наказаниям.
Еще одним международным фактором, сыгравшим существенную роль в изменении менталитета, стала память о Холокосте, которая в течение нескольких десятилетий постоянно усиливает свою значимость. Эта память часто служит точкой отсчета, практически неизбежной, в размышлениях о чудовищных преступлениях, совершенных военными диктатурами.
Таким образом, то, что можно назвать международной мемориальной конъюнктурой, то есть международной конъюнктурой исторической памяти, в значительной мере помешало навязать забвение о преступлениях, как в Аргентине, так и в Чили.
В какой мере то, что мы говорили о Чили и об Аргентине, может заинтересовать российскую публику? Российское прошлое гораздо более травматично, чем прошлое этих двух латиноамериканских стран. Эта страна пережила диктатуру, число жертв которой составило миллионы человек и которая установила в стране концентрационный универсум, сравнимый только с тем, что происходило в нацистской Германии.
Режим, просуществовавший чуть более семидесяти лет и определивший, таким образом, жизнь нескольких поколений людей, более не существует. Он сменился другой системой, которая имеет формальные признаки демократии, такие, как выборы и многопартийность, однако, по мнению многих наблюдателей, ее можно скорее определить как систему авторитарную, нежели как парламентскую демократию западного типа.
Многочисленные изменения произошли в области экономики, но политики посткоммунистической России в подавляющем своем большинстве являются выходцами из бывшей коммунистической номенклатуры, так что их менталитет в основном остался тем же, что и в советскую эпоху. К нему лишь присоединилась ненасытная жажда личного обогащения.
С этой точки зрения, представляется, что не произошло настоящего разрыва с предшествующей эпохой. Я хотел бы подчеркнуть, что эти политики попросту не в состоянии критически отнестись к советскому прошлому. В любой случае, этот вопрос заботит их в самую последнюю очередь.
Best regards, Boris
--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-20011130 * Origin: из-под древней стены ослепительный чиж (2:5020/113.8888)
| назад | Указатель рубрики | вперед |