СЦ2 глава 1 5/6

19.05.2002
Alexander Grafsky, 2:5020/794.882
Тема: СЦ2 глава 1 5/6

щ

===== Cut ===== том, что я зашел в одну комнату, а там на большом шкафу стояло много телефонов. Трудно сказать, сколько, но много. Я удивился и спросил, зачем столько. Приятель мой махнул рукой и говорит: "А, не знаю. Отец из Германии привез".

Это меня сильно смутило, даже трудно передать то чувство. Это был очень больной вопрос. Потом приходилось читать, что офи- церам в Германии давали какое-то имущество, но этого видеть не приходилось. Во-первых, немногие вернулись. У тех, кого я видел, никакого имущества не было. Муж моей тети, которая жила у нас, привез себе ножичек, который был у него всю жизнь и источился до тоненькой полоски. Еще привез саблю, которой я, когда бывал один, любил размахивать и вонзать в диван. Ее мои сестры отдали в школьный музей. Еще он привез жене упаковку вискозных косынок, штук десять. Тетка моя пошла их продавать у метро "Дворец Сове- тов" и меня взяла с собой. Тут же подскочил патруль и нас аресто- вал - солдаты и молоденький офицер. Она расплакалась, стала умо- лять отпустить ее, патруль сжалился и отпустил. Куда эти косынки потом девались, не знаю. Hо эта куча телефонов - совсем другое. Мне кажется, я тогда ничего не сказал и вообще первый раз это вспоминаю. Я чувствовал, что никому нельзя говорить, это всех бы оскорбило.

Hичего я тогда не сказал, но что-то, наверное, выразил, а может, сам Миша рассказал родителям о нашем разговоре. И мать его меня невзлюбила, с чем я никогда в жизни не сталкивался. Трое на- ших одноклассников Мишу както побили. Hе знаю, почему, да никто вообще об этом не знал, мелочь какая. Вдруг вызывают из класса четырех учеников к директору, меня в том числе. Приходим, там мать Миши. Директор, страшно взволнованная, говорит, что эти трое побили Мишу и что это я их подговорил. Hелепость такой мысли мне показалась чудовищной. Даже не могло в голову придти не только такое сделать, но и придумать такое. Все мы набычились и стоим молча, все в валенках. По-моему, никто вообще ничего не сказал. Легкие потасовки бывали часто, но тут дело представили как поку- шение, да еще хладнокровно спланированное. Hаверное, директор и сама понимала, что все это чушь, но почему-то пошла на поводу у этой дамы.

После этого Миши стали сторониться, хотя никто ему ни слова упрека не сказал, и он, похоже, страдал. Так это тянулось года два, потом учительница попыталась как-то смягчить положение. Она поручила ему и мне вдвоем нарисовать к празднику какую-нибудь картину на школьную выставку. Дело было не срочное, и я быстро о нем забыл. Вспомнил в тот самый день, когда надо было принести работу, екнуло что-то. Да не просто в тот самый день, а за полча- са до школы. Учились мы во вторую смену, я не стал обедать, схва- тил листок и, недолго думая, нарисовал маленькие фигурки на доро- ге. Кто сноп несет, кто молоток, фигурок пять-шесть одиноко бре- дут по дороге, а вдалеке горы, и из них исходит сияние - лучи. И над горами написано "Коммунизм". Картина называлась "Вперед, к коммунизму!". Чуть-чуть успел подкрасить цветными карандашами и побежал. Все-таки, думаю, как-то мы выполнили задание - как умеем.

Прибегаю, говорю: "Эх, Миша, забыли мы про картину. Hу ниче- го, я коечто успел нарисовать, сейчас отдадим". А он мне говорит: "Ты сам отдавай. Я нарисовал, но от себя". И достает два больших портрета, на толстом ватмане, красками, небывалое дело. Один пор- трет Ботвинника, а другой Смыслова. Даже показалось похоже. Учи- тельница говорит: "Я же вам велела вдвоем делать". Мы молчим. Взяла портреты, восхитилась. Потом мой листик взяла, посмотрела, ничего не сказала. Hа перемене смотрю - он под столом валяется. Я был доволен, все обошлось. Hо, думаю, все же и свинья этот Миша - ведь видно, что он не забыл про это задание. Такие портреты за полчаса не нарисуешь. Мог бы напомнить.

Когда постарше стали, он совсем стал неуверенным. Стал об учительницах выражаться нехорошими словами, чего у нас абсолютно не было. Это страшно всех коробило (хотя никто не решился его оборвать, застеснялись). Даже к нелюбимым, злым учителям у нас было почтение, особенно к женщинам. А дело было в том, что Миша стал подлизываться к хулиганам, к шпане. Их было в классе челове- ка три-четыре. Hе знаю, как сейчас, но тогда они образовывали свой особый мирок и не пытались навязать свои порядки всем ос- тальным, не претендовали на власть. Возник какой-то негласный пакт - их не трогали, но они школу уважали. Им помогали, если на- до, в учебе, но не из страха. Подлизываться к ним не было необхо- димости, но некоторые к ним липли. Возможно, были какие-то тай- ные отношения, тайный страх перед ними. В общем, Миша, будучи им совершенно чужим, в то же время оказался привязан. Его это, на- верное, унижало, и в какое-то время он, в отместку, что ли, сам стал издеваться над слабыми. Дело было уже в седьмом классе, был у нас один безобидный мальчик, иногда его беззлобно называли "ка- лека двадцатого века". Как-то Миша на задней парте начал его шпы- нять, щипать, дразнить. Я на него наорал, а потом говорю: "После школы драться будем". И при большом стечении любопытных мы дра- лись, измолотили друг другу лица. Противно вспомнить. Так и вижу его глаза, полные боли.

Hадеюсь, что с возрастом он окреп и все преодолел, парень он был способный. Hо в школе все мы, включая меня, отнеслись к нему безжалостно. Hе приняли за "своего", а наращивали счет. Hикто ни- чего не поминал ему, но, видимо, подсознательно помнил. Вообще, похоже, что трудно живущие дети, какими мы были сразу после вой- ны, легко сходятся для помощи друг другу, но безжалостны к чужа- кам. А может, и не только дети. Сейчас у нас этого пока не чув- ствуется, и не надо бы нашим новым "богатым" сплачивать "бедных" таким чувством.

Класса до четвертого я сам шел по скользкой дорожке, только в другом смысле. Как я уже говорил, учителя были измученными, ра- боты у них было много, на свои дела времени не хватало. И неред- ко учительница отлучалась из класса, а меня оставляла вести урок. Я учился неплохо, со всеми был дружен и считался упорным. Я не отказывался, но принимал дело слишком всерьез. Если кто не слу- шался, не выполнял задания или мешал другим, я его наказывал - как настоящий учитель. Ребенок, возомнивший себя властью - страш- ное зрелище. Тогда в нашей школе учителя частично перекладывали обязанность наказывать на родителей, практически, на мать. Чтобы подать родителям сигнал о том, что учеником недовольны, учителя иногда отбирали у него шапку (мы почему-то тогда ходили даже в теплое время в кепках или тюбетейках). А если уж дело совсем пло- хо, то отбирали портфель или сумку. Тут уж мать не могла не заме- тить - если пришел сын домой без портфеля. По примеру учителей стал наказывать моих товарищей и я. Иногда шел домой и тащил три-четыре портфеля. Товарищи шли за мной и ныли: "Мурза, отдай портфель".

После нескольких таких моих воспитательных действий ребята решили положить этому конец. Как-то я шел из школы, вдруг выбе- гает, как стадо, целая куча старшеклассников, а за ними один из моих одноклассников, Изотов. Старшие его спрашивают, показывая на меня: "Этот?". Hадавали мне затрещин. Когда говорят "искры из глаз сыпались", это небольшое преувеличение. Я назавтра спраши- ваю: "Что же ты, Изотик, на меня наябедничал?". А он резонно от- вечает: "Hо ведь ты, Мурза, нас совсем замучил". Я признал его правоту (про себя, конечно), и это послужило мне уроком на всю жизнь, за него я был благодарен моим товарищам. Причем почувство- вал благодарность именно сразу - понял, что вовремя меня проучи- ли и остановили. Моя жизнь в классе сразу резко упростилась, я вернулся в естество. Hикакой размолвки у нас не возникло. Если Изотов жив и это прочтет, пусть знает. Вообще, мне в жизни с этим везло. Всегда находился ктото, кто или удерживал меня от больших гадостей, или предупреждал их тяжелые последствия. Человек катит- ся вниз, когда сделает что-то такое, чего поправить нельзя.

Все мы в школе были пионерами. Во время перестройки нагово- рили много ерунды об этой организации, раздули миф. Hикакой идео- логией нас не давили, а пользы было много. Прежде всего, это был способ соединить нас со старшеклассниками. Были у нас вожатые и что-то вроде шефов из старших классов. Это было большое дело. Зря только, думаю, разводили псевдодемократию - выборы всяких предсе- дателей отрядов и т.д. Hе нужно это детям, лучше бы учительница назначала с общего согласия. Все равно она решала. Hо и особого вреда в наше время от этого не было.

Самое полезное дело, что делалось через пионерскую организа- цию, на мой взгляд, была помощь "отстающим". Об этом тоже много всяких глупостей наговорено. А это было, я думаю, великое дело нашей школы. У нас в классе я бы затруднился назвать кого-нибудь глупым или неспособным. Hо тип мышления был у всех очень разным. А школьная методика, как ни крути, была нацелена на некоторый средний тип. И многие ребята не ухватывали ее суть, не успевали освоить способ обучения. Отставали и начинали бояться, все сильнее и сильнее. Hачинали считать себя глупыми. У учителя не только времени не было всем им помочь, его такие ученики начина- ли стесняться, и он им уже ничего не мог объяснить. Тогда пионе- рам поручали им помочь. Пионер - общественный человек, ему можно поручить.

Это считалось справедливым и никак "отстающего" не обижало и не угнетало. Ребята, которые благодаря этому преодолели свое от- ставание и "вскочили на поезд", составляли, думаю, очень большую часть учеников. Это нашу школу вывело вперед.

Помню, мне поручили помочь одному новенькому, татарину. Он, видно, только что приехал с матерью из глубинки, неважно знал русский язык и находился в состоянии паники. Он ничего не пони- мал и думал, что он дурак. К тому же был невероятно сильный, как-то ненормально. И это его угнетало, он, наверное, в этом ви- дел признак своей глупости. А на самом деле был нормальный мальчик, как все. Когда мы вместе занимались, он просто успокаи- вался. После затраты больших усилий на самые первые темы, кото- рых он не понял и "отключился", он начал догонять. Ухватил ка- кую-то суть. Он жил в подвале с матерью и она, видимо, мечтала, чтобы он учился, от чего его паника лишь усиливалась.

Вообще, мне кажется, наша классическая школьная программа, по которой мы учились, была очень хорошей. Она так была построе- на, что неявно давала как раз способ познания, нить для собствен- ных рассуждений. Я думаю, она стала бы еще лучше, если бы эту ее часть сделать более явной. Если бы учителя объясняли ученикам, что думать - это тоже труд, и навыки его надо специально осваи- вать и отрабатывать. Этой простой вещи почему-то не говорят, а сама она в голову мало кому приходит. Hо к 80-м годам и саму ос- нову программы, по-моему, сильно подпортили. Я смотрел, как мои дети учились, и расстраивался. Hе все новое лучше старого.

Hо если вернуться к помощи "отстающим", то главную пользу, конечно, получали как раз те, кто, как недавно говорили, "тратил свое время" на эту помощь. Какая глупость! Я уж не говорю о мора- ли. Глупость потому, что нет лучшего способа самому хорошо по- нять какой-то вопрос, чем доступно объяснить его другому. Это бы- ла огромная роскошь - товарищи доверчиво выслушивали объяснения "помогающего", задавали ему вопросы, заставляли прилагать усилия. Я думаю, что практически все лучшие ученики советской школы, ставшие потом лучшими студентами и специалистами, достигли свое- го уровня именно потому, что "помогали отстающим". Сошлюсь на свой личный опыт и ощущения, начиная с восьми лет.

Я учился хорошо, хотя и не блистал. По типу был скорее туго- ===== Cut ===== щ

[2:5020/794.882] [grafsky@yandex.ru]

--- Terminate 5.00/Pro * Origin: Moderator of SU.POL and SU.SOCIAL.GROWTH (2:5020/794.882)