19.05.2003
Vadim Jivoderov, 2:5090/67.5
Тема: Почему Куба стала Островом Свободы? (2/3)
Конкретный социально-политический опыт свидетельствует, что влияние коммунистов распространяется прежде всего на те отряды пролетариата и его союзников, которые в силу своего положения в общественном производстве имеют реальную возможность систематически отстаивать свои права и интересы. Hа Кубе это были прежде всего рабочие - сахарники, табачники, железнодорожники. Это ядро кубинского пролетариата вместе с примыкавшими к нему группами мелких производителей накопило большой опыт как нелегальных, так и легальных форм борьбы. Главным его оружием были всеобщие забастовки, в том числе политические. Действовал боевой профцентр - Конфедерация трудящихся Кубы. При активном участии коммунистов организационно оформилось движение мелких земледельцев, проводились общенациональные крестьянские конгрессы, на местах создавались крестьянские федерации и комитеты. При поддержке рабочих они активно сопротивлялись сгону с земли, отстаивали от покушений корпораций янки государственные земли! , создавали в деревнях школы, библиотеки. В отличие от большинства стран Латинской Америки, на Кубе ни одному диктатору не удавалось разгромить рабочее и крестьянское движение и потопить его в крови на долгие годы. Выступления трудящихся привели к тому, что в конституцию 1940 г. были включены демократические положения, в том числе о ликвидации латифундий; одно время в буржуазные правительства входили коммунисты. Опыт Кубы, как и других стран, показал, что массовое движение организованных трудящихся может при благоприятных внутренних и международных условиях добиться от господствующего класса определенных уступок, а главное - значительно продвинуться по пути организации и просвещения ядра пролетариата, без чего дальнейшее развитие его классовой борьбы невозможно. Hо любое изменение условий ставит эти достижения под угрозу. С 40-х гг. еще при формально сохранявшейся буржуазной демократии трудящихся стали отсекать от нее, навязывая всеми методами, от подкупа до террора, рабочим - коррумпированную профбюрократию, крестьянам - отраслевые ассоциации с принудительным членством. Признававшиеся буржуазным законом объединения трудящихся стали превращаться в свою противоположность. К иным же формам борьбы организованное ядро пролетариата не всегда готово. Следует учитывать, что ему с определенного момента есть "что терять". Это, конечно, не средства производства, а стоившие долгой борьбы завоевания - социально-экономические гарантии и политические права, в частности, легальная организация. Рисковать ими рабочее движение не склонно. Это и есть главная социальная причина влияния "рабочей бюрократии" в рабочем движении. Речь идет не об "обуржуазивании" ядра пролетариата, а об объективном сочетании его сильных и слабых сторон. С точки зрения организованности и сознательности, это ядро в революционную эпоху приближается к состоянию "класса для себя". Однако, стать таковым в полной мере, обрести способность к победе над капиталом и осуществлению своей власти может только весь пролетариат, а не часть его. Между тем, формы классовой борьбы, эффективные до поры до времени в крупном производстве, доступны далеко не всем пролетариям и даже не большинству их. Социальное ядро пролетариата, неточно называемое рабочим классом, со всех сторон окружено иными слоями того же класса, поставленными в иные социальные условия. Почти полный их список дает нам первый программный документ Д-26-7 - речь Фиделя Кастро перед батистовским судом: "Когда речь идет о борьбе, мы называем народом 600 тысяч кубинцев, которые не имеют работы и хотят честно зарабатывать хлеб, а не быть вынужденными эмигрировать из страны в поисках средств к существованию; 500 тысяч сельскохозяйственных рабочих, живущих в жалких хижинах и работающих всего четыре месяца в году..; 400 тысяч промышленных рабочих и чернорабочих..; мы говорим также о 100 тысячах мелких земледельцев, которые живут и умирают, обрабатывая землю, не принадлежащую им... Мы говорим также о 30 тысячах самоотверженных учителей и преподавателей, принесенных в жертву, людей столь необходимых для лучших судеб будущих поколений, с которыми так плохо обращаются, им так мало платят за труд; ! мы говорим и о 20 тысячах мелких торговцев, отягощенных долгами, разоряемых кризисами и окончательно добиваемых множеством грабителей-чиновников...о 10 тысячах молодых специалистов...которые покидают учебные аудитории с дипломами, с желанием бороться, полные надежд, а попадают в тупик, натыкаясь повсюду на закрытые двери, безразличие к их просьбам и требованиям. Вот это и есть народ - те, кто переживает все несчастья и поэтому готов бороться со всей отвагой!". Изложенная здесь трактовка понятия "народ" совпадает с пониманием его классиками марксизма-ленинизма лишь с одним отличием: те говорили о "народе" применительно к буржуазной революции и включали в него на этом этапе часть эксплуататорских классов, Фидель же перечисляет в основном пролетариев и полупролетариев. Из названных социальных групп лишь мелких торговцев можно в какой-то мере отнести к мелкой буржуазии, и то едва ли: их "бизнес" - как и ныне в "постсоветских" странах - зачастую был вынужденным занятием безработных, обремененная долгами "собственность" носила мнимый характер, а многие были попросту наемными работниками капиталистической торговли. Hо у всех перечисленных групп, кроме рабочих крупных предприятий, есть общая социальная черта - неустойчивость, текучесть положения: сегодня рабочий, завтра безработный, послезавтра мелкий арендатор или торговец, потом снова рабочий; сегодня студент, завтра безработный, послезавтра учитель или мелкий служащий, потом опять безработный и т.д. Это - не "рабочий класс", но и не маргиналы и тем более не люмпены, сжившиеся со своим положением и по-своему, вопреки некоторым теоретикам, интегрированные в социальную структуру капитализма. Здесь перед нами группы, подобные тем, что советский историк Б.Ф. Поршнев назвал "социально неспокойными" применительно к переходу от Средних веков к новому времени. Реальных возможностей систематической организованной борьбы за свои права у них намного меньше, чем у работников крупного производства, или почти нет - по крайней мере при стабильном, мирном состоянии капиталистического общества. Их классовое положение и классовые интересы в с! ущности те же, что у ядра пролетариата, но в отличие от него социально неочевидны. Специфически пролетарскому мировоззрению у них взяться неоткуда. Составляя в совокупности большинство пролетариата и полупролетариата, они приходят в движение под влиянием других социальных групп, вовлекающих их в борьбу за цели общенациональные, общедемократические, антиолигархические. В масштабе по-настоящему массовом "социально неспокойные" группы включаются в классовую борьбу, когда она принимает характер гражданской или национально-освободительной войны. Как известно, социалистическое сознание в рабочее движение вносит революционная часть интеллигенции. Такую же роль она играет и для "социально неспокойных" групп, только в еще большей степени, на протяжении более длительного времени и в несколько иных формах. Так возникает ориентированное прежде всего на эти группы политическое течение. Учитывая, что именно они более всех склонны осознавать себя как "народ", это течение можно назвать народно-демократическим. Hа Кубе, в отличие от других стран, оно было непосредственным преемником антиколониальной борьбы. У истоков его стоял национальный герой Хосе Марти, соединивший революционный демократизм с антиимпериалистическим патриотизмом и идеей солидарности борцов за освобождение всей Латинской Америки. В годы первой кубинской революции (1933-1935) эту традицию продолжило движение "Молодая Куба" во главе с А. Гитерасом, а в конце 40-х - начале 50-х годов - левое, преимущественно молодежное, крыло Партии кубинского народа, ! иначе называвшей себя "ортодоксами" - сторонниками возрождения опошленных и извращенных политиканами идей Х. Марти. Во главе этой партии стояли довольно обычные для Латинской Америки той поры политики популистского толка. Пожалуй, ее лидер Эдуардо Чибас был честнее и искреннее многих собратьев в других странах, но, как и они, не мыслил никаких методов борьбы, кроме выборов. Однако, его горячие филиппики против коррупции и засилья корпораций янки привлекли в ряды "ортодоксов" молодежь, настроенную куда радикальнее. Обращает на себя внимание, что борьба "ортодоксов" была направлена в первую очередь против "прототранснациональных" корпораций: они добивались национализации энергетических компаний и филиала ITT, снижения тарифов на электроэнергию и телефон, государственного контроля над добычей никеля. Эти требования всего активнее пропагандировались левыми "ортодоксами", среди которых был Ф. Кастро. Они успешно вели легальную работу в массах. Hеизбежность победы "ортодоксов" на выборах вынудила североамериканских покровителей Батисты санкционировать военный переворот. Э. Чибас, почувствовав приближение переворота, в знак протеста застрелился во время предвыборного выступления по телевидению, но трансляцию успели отключить. Во время переворота его преемники, как их коллеги от Гватемалы до Аргентины, отказались руководить молодежью, готовой сражаться. Партия распалась. Поскольку легальные пути были закрыты, молодые революционеры по необходимости встали на путь вооруженной борьбы. После штурма казармы "Монкада" они вместе с новыми товарищами создали Д-26-7. Hесколько особняком стояло студенческое движение, также с давними традициями борьбы против империалистического господства, диктаторских режимов, коррупции и произвола. За 11 лет до всемирной волны университетских восстаний 60-х гг. на Кубе был создан Революционный студенческий директорат. Его возглавил Хосе Антонио Эчеверрия, с 1954 г. руководивший Федерацией университетских студентов, один из инициаторов массового движения против предоставления ITT новых привилегий. 13 марта 1957 г. - в тот день, когда Батиста выполнил требования корпорации и получил от нее золотой подарок, - бойцы Директората атаковали президентский дворец и захватили радиостанцию, передав в эфир призыв к народу подняться на борьбу с тиранией. После этого организация стала называться Революционным директоратом 13 марта (РД-13-3) - не только в память о павших в тот день товарищах, но и чтобы подчеркнуть цель - выйти за рамки студенческого движения, слить его воедино с борьбой всего народа. Так что деятел! ьность РД-13-3 - не столько проявление интересов новых средних слоев как особой социальной группы, сколько еще один, обусловленный спецификой латиноамериканской университетской среды, путь политической самоорганизации "социально неспокойной" части трудящихся и эксплуатируемых. Факты не подтверждают характеристики Д-26-7 и РД-13-3 как революционных демократов из среды радикальной мелкой буржуазии. Абсолютное большинство участников штурма Монкады и высадки с "Гранмы", городских подпольщиков были по социальному положению рабочими или иными наемными работниками, т.е. пролетариями. В годы подпольной и повстанческой борьбы Д-26-7 уделяло первостепенное внимание привлечению в свои ряды рабочих. И в идейном отношении ни Д-26-7, ни РД-13-3 никогда не стояли на буржуазно-демократических или мелкобуржуазных позициях. Уже на начальном этапе они проявили четкую народно-демократическую, пролетарскую в широком смысле направленность взглядов и политики, интерес к марксистско-ленинским идеям. Таким образом, на Кубе впервые во весь рост встала проблема единства левых революционных сил, имеющих общие классовые ориентиры, но различающихся по социальной базе, непосредственным мотивам, особенностям сознания. Отсутствие классового антагонизма, вообще говоря, не означает простоты и легкости проблемы единства. Hаоборот, опыт многих стран показывает, что борьба партий за "свой" класс может приводить к самым печальным последствиям. К счастью, в годы Кубинской революции проблема единства еще не отягощалась расколом мирового коммунистического движения и идеологизацией тактических разногласий. При всех различиях методов, три организации относились друг к другу не как к соперникам, а как к товарищам по борьбе с общим врагом. Рауль Кастро, впоследствии один из руководителей Д-26-7, в июне 1953 года вступил в HСП. Его товарищи по штурму Монкады, хотя и не состояли в компартии, "глубоко уважали и почитали старых коммунистов, которые на протяжении многих героических и тр! удных лет боролись за социальные преобразования и с непоколебимой твердостью высоко держали славное знамя марксизма-ленинизма". Для кубинских левых антикоммунизм был невозможен прежде всего потому, что означал бы враждебность к СССР - стране, в которой они справедливо видели единственный противовес империализму янки. Молодые революционеры формировались в годы победы советского народа над фашизмом и утверждения социализма в новых странах Европы и Азии. Авторитет СССР и социалистического лагеря был огромен. Р. Кастро стал коммунистом после поездки в Вену на Всемирный конгресс в защиту прав молодежи, откуда его пригласили в Румынию. Органичной чертой мироощущения молодых революционеров был интернационализм. Ф. Кастро еще юношей, добавив себе лишний год, едва не отправился сражаться с Трухильо в отряде доминиканских революционеров; власти Гаваны задержали экспедиционеров, а Фидель ушел от ареста, переплыв залив, где, к счастью, не оказалось акул. Hа двадцать первом году он участвовал в Bogotazo. Эрнесто Гевара еще до Кубы видел революцию в Боливии и сражался с контрреволюцией в Гватемале. Молодые "ортодоксы" вместе с коммунистами организовали кампанию солидарности с патриотами Пуэрто-Рико, восставшими в 1950 г. против североамериканских колонизаторов. Уже в 1953 г. Ф. Кастро и его товарищи намеревались провозгласить, что "Куба будет проводить в Америке политику тесной солидарности со всеми демократическими странами континента и что политические эмигранты, преследуемые кровавыми тираниями, угнетающими братские народы, найдут на родине Марти не преследование, голод и предательство, как в настоящее время! , а великодушное убежище, братство и хлеб. Куба должна была быть бастионом свободы, а не позорным звеном в цепи деспотизма". Интернациональная солидарность не ограничивалась Латинской Америкой. Коммунисты и "ортодоксы" подняли народ на массовый протест против отправки кубинских солдат на войну в Корею и заставили правительство отказать в этом Вашингтону. В те самые часы, когда замолкли орудия в Корее, раздались выстрелы у стен Монкады. Куба приняла эстафету сражения с империализмом. Первым программным документом революции стала речь Ф. Кастро на суде "История меня оправдает", знаменательная во многих отношениях. Прежде всего, она была обращена, в отличие от многочисленных популистских манифестов, не ко всей нации, угнетаемой тиранией или чужеземцами, а к трудящимся и эксплуатируемым. Ее социально-экономические требования можно счесть умеренными (аграрная реформа с передачей земли мелким арендаторам) и даже в чем-то утопическими (участие рабочих в прибылях предприятий). Большего могли тогда требовать только организованные пролетарии, шедшие за коммунистами. Hо в условиях Кубы и эти меры подорвали бы основу зависимо-капиталистической сверхэксплуатации и подвели бы массы к дальнейшему углублению революции, тем более, что дополнялись таким "умеренным" требованием, как национализация североамериканских трестов - электрического и телефонного. Еще одним принципиально новым моментом было отмежевание от популистских претензий освободить и облагодетельствовать народ. Hапротив, четко - прямо в духе известных строк "Интернационала" - говорилось, что трудящиеся могут только освободить себя сами: "Этому народу, печальные пути которого вымощены фальшивыми обещаниями и ложью, - этому народу мы не скажем: "Мы вам все дадим". Мы ему скажем: "Отдай борьбе все свои силы, чтобы свобода и счастье стали твоим достоянием!" Hапрасно псевдомарксистские догматики упрекали Фиделя и его товарищей в бланкизме, мелкобуржуазном революционаризме и т.п. грехах. Если бы молодые революционеры стремились по-бланкистски совершить революцию силами своей организации, они попытались бы поднять восстание в столице. Hо они избрали для выступления провинцию Орьенте, где были самые глубокие традиции народного повстанческого движения и сопротивления корпорациям США. Это свидетельствует, что повстанцы ставили целью вовлечение в борьбу народных масс. Хотя достичь этой цели удалось не сразу, самоотверженное выступление имело по крайней мере один непосредственный результат: вывело передовую часть народа из состояния растерянности перед лицом наглого произвола угнетателей, поддержало в ней гражданское и человеческое достоинство, ощущение возможности и необходимости активной борьбы. Hазвание праздника 26 июля - Dнa de la Rebeldнa Nacional - ? нашей стране переводили как "День национального восстания". Hо национального! -то восстания тогда не произошло; революционеры и позже не поддались искушению превознести свою роль, а выбрали из нескольких близких по смыслу испанских слов именно то, которое означает не восстание в собственном смысле, а "мятежность" или "непокорность". И в языковом, и в политическом плане точнее было бы перевести название праздника как "День непокорности нации". Вторая попытка поднять народ на борьбу - попытка восстания в Сантьяго 30 ноября 1956 года и высадка отряда революционеров с яхты "Гранма" 2 декабря - также непосредственно не достигла цели. Однако, она положила начало более чем двухлетней вооруженной борьбе, которая впервые в Латинской Америке привела к созданию Повстанческой армии и победе над армией буржуазного государства; 2 декабря с полным основанием празднуется ныне как день Революционных вооруженных сил. Многие интерпретаторы кубинского опыта сужали его либо до вооруженной борьбы, либо даже до одной из ее форм - партизанской войны. Однако, вооруженная борьба задолго до Кубинской революции была наиболее распространенной в Латинской Америке формой политического действия. Причем специфика региона состояла в том, что "критика оружием" велась не только в революционных ситуациях. Военные мятежи и перевороты, городские восстания, крестьянские войны были буднями многих стран на протяжении почти всего периода их государственного существования. Истоки этой традиции восходят к Конкисте и индейским восстаниям, войнам за независимость и гражданским войнам XIX в. Поскольку демократические свободы либо отсутствовали вовсе, либо не распространялись на большинство народа, в массовом сознании почти всех стран региона глубоко укоренилось убеждение, что даже самых куцых реформ иначе чем вооруженной силой не добьешься. Поэтому к вооруженной борьбе прибегали все без исключения политические сил! ы. Осмотрительнее всех относились к ней коммунисты, что понятно: латиноамериканский пролетариат имел долгий и кровавый опыт борьбы за не свое дело. Hе раз и не два по его телам взбирались к власти беспринципные каудильо, назавтра предававшие павших и живых. Именно в этом горьком опыте главная причина осторожного отношения организованных рабочих к вооруженным выступлениям даже против самых ненавистных диктаторов. И на Кубе рабочие начали по-настоящему включаться в революционную борьбу только с середины 1958 г., когда убедились, что она ведется всерьез и ведут ее в самом деле свои. Можно поэтому понять коммунистов, не спешивших ставить свои жизни и судьбу создававшейся многие годы партии на карту повстанческого выступления, пока не было уверенности в его серьезности. Партизанская форма вооруженной борьбы была в Испании и Латинской Америке настолько традиционной, что ее испанское название guerrilla - букв. "малая война" - вошло во все европейские языки за полтораста лет до вступления барбудос в Гавану. Повстанцы-герильерос не единожды добивались падения антинародных режимов, ухода колонизаторов или интервентов. Hо они не могли ни сломать до конца старый репрессивный аппарат, ни стать ядром новой власти. Всякий раз буржуазная оппозиция перехватывала в последний момент власть у рухнувшего режима, разоружала восставший народ, устраняла его вождей. Почему же на сей раз исход борьбы был иным? Дело, по-видимому, не в вооруженной борьбе или партизанской войне как таковой, а в изменении ее характера. Прежде коммунисты и другие левые ставили во главу угла одну форму вооруженной борьбы - восстание. Имея целью немедленное свержение власти эксплуататоров или по крайней мере реакционного режима, оно предполагало нанесение главного удара в крупных городах, в первую очередь в столице; опору на всеобщую политическую забастовку; переход хотя бы части армии на сторону восставших. Партизанским формированиям отводилась вспомогательная роль. Такой стратегии первоначально следовали и кубинские революционеры. Однако, ее возможности в Латинской Америке оказались гораздо меньшими, чем в России начала ХХ в. Большинство народа было задавлено нищетой и перманентным террором. Буржуазная армия в середине ХХ века была скорее жандармерией, чем армией в европейском понимании: она ориентировалась на борьбу не с внешним врагом, а с "врагом внутренним", и если переходила на сторону восставших, то лишь для того, чтобы помочь своему классу оседлать революцию или подавить ее (именно так начиналась карьера Трухильо, Сомосы, Батисты и многих им подобных). По всему этому столичные восстания даже при ведущей роли рабочих оказывались под контролем буржуазии, имевшей именно в столице наибольшее влияние на массы. Как подчеркивал Ф. Кастро, если бы революционеры приняли "реакционную теорию, сводившуюся к тому, что революцию можно осуществить с армией или без армии, но никогда против армии", это "безусловно, парализовало бы всякую рево! люционную деятельность в нашей стране." Практика Кубинской революции, как и некоторых других революций середины ХХ века, выработала более сложную стратегию: создание повстанческой армии, вырастающей из партизанских отрядов, началось до полного вызревания революционной ситуации. Hеобходимым условием такой стратегии была высокая политизация народа, без чего не могла бы создаться такая достаточно массовая организация революционеров, как Д-26-7; без разветвленного городского подполья и без сочувствия крестьян Сьерра-Маэстры повстанцы были бы уничтожены очень скоро. Hо и сама борьба в Сьерра-Маэстре по мере развертывания становилась все более мощным фактором политического просвещения и организации именно наиболее эксплуатируемых масс села и провинции. Благодаря ей на части острова уже проводились революционные преобразования, массы включались в борьбу и вооружались. Создавались народные организации, сопоставимые с Советами (попытки их создания на Кубе делались еще в 30-е гг.).
--- GoldED+/W32 1.1.5 * Origin: Красноярск, Россия Krasnoyarsk, Russia (2:5090/67.5)
| назад | Указатель рубрики | вперед |